Главная
Устав
Основы вероучения
Богословие
Последние времена
История
Прошлое и настоящее
Никонианщина

Оглавление

Глава 3
О уставех богослужебных, хранимых нашею церковию в Московско-Преображенской обители

В вышеписанной главе, хотя вкратце, пояснихом о степени отеческой, и о существовании обители Успения Пресвятыя Богородицы, иже в Преображенском, и о правителех оныя, кои по гласу Спасителя: яко истиннии пастыри душа своя о овцах словесных положиша, сиречь за веру истинную и за обитель сию святую изгнание подъяша. Оставшияся же жители оныя при лишении, яко же выше речеся, 2-х мужеских наилучших моленных наконец в 1865 году лишены были властию и вся мужеския обители и помещены в ограде женской, в особой полате, называемой Грачевой, при которой имеется пространная моленная, в ней же святыя иконы все помещены отданныя нам властию из мужеской обители, из 3-й больничныя моленныя.

 И в настоящее время у нас мужеская моленная имеется одна, повсегдашняя, а еще среди двора – соборная, бывшая женская, в коей в летнее время тоже бывает служба мужеская. А женских от седми моленных осталось 4, а именно: называемыя 1-я и 2-я, над воротами и Прокаженная. Певчих же при оных моленных имеется при каждой от 20 до 30 человек. Пищей и доходами пользуются обительской невозбранно от власти от 1864 года, а прожитие имеют вне обители, в наемных нашим обществом домех, а отцам для каждой моленной дозволено всегда проживать во обители от вышеозначеннаго года, а до того время, от 1854 года, сиречь целое десятилетие, обитель наша, яко же выше поведася, по Божию попущению находилась в великом утеснении. Теперь же по делу веры и богослужения хотя несколько и посвободнее, но на всегдашнее жительство во обитель принимать не дозволяется от 1853 года. А потому настоящих записных жителей осталось весма мало: мужескаго полу – 7, а женскаго – около 70 человек. В настоящем 1877 году хотя и есть слухи о разрешении на прием во обитель, но на деле еще не имеется. Таковы суть сего время обстоятельства нашея обители.

 А еже о минувшем стеснительном и изничтожительном произшествии зде пояснити признаем не совместным, рцем же точию сие, яко в то гонительное время, как начальницы обители, такожде и подначальнии, вкупе со святыми отроки вопияху ко Господу: Яко праведен еси о всех, их же сотворил еси нам, и вси судьбы Твои истины, по вся яже наведе на ны, и на обитель святую отец наших [Пророк Даниил, гл. 3]. Яко истиною и судом навел еси сия вся на ны грех ради наших и предал еси нас в руки враг беззаконных. Дал еси нас яко овцы снеди, и в языцех разсеял еси [Пс. 43, ст. 11,17]. Но аще сия вся и приидоша на ны, но не забыхом Тебе, и не неправди?хом в завете Твоем, и не отступи вспять сердце наша, сиречь, аще нецыи изгнания и заточения прияша, а друзии в самой обители многая злая претерпеша, но от закона святоцерковнаго и от уставов, яже положиша нам отцы наша, не отступиша. Сии святоотеческия богослужебныя уставы, как являет нам история, уже гонимыя святыя церкви, что оныя соблюдаеми бяху в московских християнах и в самое гонительное время, еще до начатия Преображенския обители.

О сем свидетельствует и внешний историк [Из истории Преображенскаго кладбища. Печатана в тип. Каткова, стр. 8]: что «собирались старообрядцы для богослужения в доме Зенкова, который устроил для своих единоверцев общественную молельню, но эти собрания производились тогда с соблюдением величайшей осторожности от власти». Дозде от истории.

Когда же по милости Божией возъимело свое начало, уже с дозволения внешней власти, християнская обитель, тогда старейшия строители и учредители оныя заботились: как о устройстве богослужительных храмов, также и о уставех богослужебных, дабы оныя, по случаю неимения видимаго священства, исправлялись в приличии простолюдину повсюду единообразно. И посему делу от московскаго християнскаго общества, на другой год по заведении обители, послан был Илья Алексеевич Кавылин с седмию товарищами в Выгорецкую поморскую обитель для изследования и соображения богослужебных уставов и прочих чиноположений християнских, приличных настоящему последнему времени, где и пробыли 8 дней [Сборник Попова, печать в 1840 году, том 3, стр. 91], а по християнской истории – 6 недель, с великим вниманием и тщанием обозревали во оной обители как богослужебныя уставы, такожде и всякия обряды и обычаи християнския.

 Но как уже в то время в Даниловом монастыре, по принуждению власти, молитвословие инославных вопреки их предков было принято, а потому Кавылин с монастырскими в ядении и молении не сообщался, и предлагал им оставить некоторыя принятыя ими вновь противузаконныя действия, и при отъезде оставил им 16 статей по сему делу, в коих главныя были три: 1-е, молитвословие о внешних; 2-е, без крещения умерших поминовение; 3-е, незаконно поженившихся в сообщение приятие. И по оставлении оных вин возможным признали зделать с ними примирение. И так осмотрев быт Выговскаго общежития и заимствовав из него некоторыя первобытных отец учреждения казавшимися ему полезными. И по всем оном Илья Алексеевич с товарищами обратно поехал в Москву.

И от того время во обители московской уставы богослужебныя и прочия чиноположения более согласовались с Даниловым монастырем, исключая точию каких-либо, выше явихом, принятых ими нововводств. А еще более подтвердились и улучшились когда во обители проживали учительныя и словущия отцы: Петр Федорович, стародубския обители, и Трофим Иванович Кинешемский, ибо первый от них – главный член стародубскаго общежительства, в коем вси уставы и обычаи имелись с поморскими согласны, понеже в стародубском общежительстве были некоторыя жители, бежавшия из поморскаго монастыря во время утеснения Самарина, а последния, т. е. Трофим Иванович, яко же выше явихом, поморских отец был благословения.

 А потому ясно показует что московския Преображенския обители, как отеческая степень, такожде и церковныя уставы, согласныя с первобытными поморскими и новгородскими отцы, исключая некоторых обычаев страна стране несогласных, сие и в первобытной церкве случалось, но в вину не поставлялось [Тактикон, гл. Християнския древности]. А еще более изыскано и объяснено, в окормление и красно упражнение, благолепнаго церковнаго чина установление приснопамятным отцем и страдальцем Сергеем Семеновичем, ибо он многими леты люботщательне собрал богодухновенную книгу, Устав, сиречь, Церковное око, во спасение всему православному роду християнскому, иже грех ради наших благодатнаго и видимаго священства лишенных, в сиротстве же и оскорблении по всей земле разсеянному, добре же памятствующим и ведящем, и усердствующим, и желающим по чину древлегрекороссийския восточныя церкве соборне службу церковную отправляти.

Начало же онаго собраннаго устава имеется от древле (православнаго) печатнаго великаго Устава, печатаннаго при Иосифе патриархе, в лето 7149 [1641], и его служебника. Таже пополнен древлеписменными и печатанными при патриарсех Филарете и Ермогене изданными уставами, к тому же и от дванадесяти миней Иосифовских служебных, и от различных старопечатных октаев, часословех, миней праздничных и общих, трифолоев же и триодей древлеписменных Сергиева, Кирилова, а паче Соловецкаго монастырей, уставами и другими многочисленными древлепечатными и древлеписменными книгами, и тако к вожделенному концу приведено. Написался оный устав со всетщательном вниманием и разсуждением разума в лето 7321-е [1813].

И да не возмнится некоторым излишнему быти оному собранию уставному, яко от тех же уставов церковных собранному. Но о сем добреведящии богослужебный устав ведят яко велие различие есть обычая и обряда монастырскаго и устава богослужебнаго, кроме священства простыми людми действуемаго, а потому оный многосложный устав яко великий светильник в полунощное время вознесенной, и яко на свещнице во обители Богородичной положенной, и светит яже внутрь России, во общежительных обителях, и яже за пределами оныя. Ибо от онаго Устава яко от неистощимаго источника могущии полезная себе и прочим почерпали и нашея обители знаменитыя уставщики: Федор Емельянович и Иван Марков; оный Устав в подлиннике себе скопировали.

 И в последствии более благоразумныя любящии ведение уставное: главный конторщик Нестор Иванович и многотрудный Макарий Иванович, и милостивный человеколюбец, отец Мартин Степанович вельми оный устав восхваляли и многополезным его в настоящее время признавали, и таковым достоинством онаго устава впоследствии некто от общежителей, Егор Яковлевич, всеусердно внял и своим тщанием еще три книги с того устава скопировал, и более любящим правоту уставнаго богослужения оныя книги раздал. И сия суть яже о Уставе богослужебном и яже о прочих книзех, составленных отцы нашими, о них же в третий главе отчасти прояснихом. Мним яко провидением Божиим избранному малому стаду Христову в некое умиленное и древняго святолепнаго християнскаго крова подтвердительное познание оставленныя, коими всю християнскаго нашего сонма землю облистовают, широтою же Божественнаго писания просвещают всяку душу правоверную, и яко корабль от Владыки уготованный всем утопающим буестию разума на восприятие бывает.

И так описав кратким очерком истории нашей все лица, которыя были столпы нашей гонимой церкве, кои сохранили нас, как своею богоугодною жизнею, такожде и вышеявленными поучении: от потока горких вод, сиречь, иномнительнаго и враждотворнаго учения, кои по словам Спасителя [Матф., зач. 11]: велики будут в небеснем, понеже они сотвориша и научиша. Ибо и Сам Спаситель наш прежде нача творити, потом же и учити [Апостол, зач. 1]. Каковых же их суть бяху духовныя подвиги о сем хотя и вмале пояснено. Яко овии от них страдальческий путь прошедше, какови суть по многочисленных московских, поморских, псковских, от новгородских же краткости ради приведем точию от страдальца Феодосия Васильевича и его ученик, Илию Яковлевича, иже от соловецкия обители, житель же феодосиева общежительства, страдалец же петербургский, иже за ребра повешенный, и друзии мнози нашея московския обители, иже того же ради древняго благочестия таковый страдальческий путь проидоша, аще и ни ранами, избиением, но в далняя страны заточением и узилищным до смерти заточением, какови суть: Сергей Семенович, Иван Федотович и настоятель нашея обители Симеон Козмич, и прочии мнози, иже исповеданием и кровми своими, яко багряницею и виссом, церковь нашу украсиша.

 А яже о учительных и в прочих добродетелех, иже вольным юродством [Иван Кузмич], и произвольным многолетним на одре труженичеством вся дни своя проводиша, а неции яже к скорбящим утешение и к нищим милование велие имеша [Мартин Адреевич и проч., Макарий Иванович]. А друзии ведением Божественнаго писания и изведением честнаго от недостойнаго, яко Христовы уста быша [Отец Мартин Степ., и проч., Игнатий Трофимович, Трофим Иванович, Илья Иванович, Андрей Алексеевич, Сергей Яковлевич, и проч.]. И по мере их добродетелей от Господа прославишася, яко же Сам Он рече: Прославляющаго Мя и Аз прославлю. Ибо нецыи от них, яко же выше явихом, нетлением от Господа почтени быша, а друзии прозорливства сподобишася [Отец Трофим Иванович, Иван Козмич]. Таковы суть нашея церкве главныя руководители и учители. И мы смело дозволим себе сказать, противу филипповых, что оныя первобытныя наши отцы знали писание более в несравнение с филипповыми, сколь волна больше капли, ибо они постигли лесть всемирнаго обманщика, чего усмотреть не просвященному уму свыше не возможно [Рукопись Казанскаго отца Ф. О.]. И не странное ли дело филиппан так о наших отцах думать: Антихриста постигли, а о содержании християнских обрядов будто бы ошиблись; великое им Бог открыл, а малое утаил. Грубое о сем понятие филиппан! А по сему и признали нужным в заключение изследовать по возможности: кто были учители нынешних новофилипповцев и имели ли добросовестность и плоды евангельских добродетелей. Но нет не услышим ответа истории, да и имена их тленны и жизнь безцветна, и знание слабо. Как вечны звезды на тверди небесней, так и имена наших учителей известны в истории. Но филипповския учители подобны падучим звездам, которыя в миг являются, а в другой исчезают. Когда они существуют, тогда известны, а когда переселяются в могилу, то с ними вместе тлеет имя и слава их. О чем нижеследующия история явит.

Оглавление

Глава 4
О филипповых християнах и о их первоначальном предводителе старце Филиппе и его деяниях

В сих, нижеследующих главах, мы признали нужным для любящих истину привести на среду из истории филипповскаго общества: о их веровании и учении, и о уставех служебных, и о степени их учителей духовных, начиная от первобытнаго их предводителя, инока Филиппа, коего они учение и жизнь, и свое верование в Капернаумском духе [Матф., зач. 42] похваляют, и до небес превозносят, а нашего первобытнаго отца и учителя, и его последователей в самую низкость низводят, и вне святыя соборныя церкве признают. Того ради и потщимся пояснить от тех же источников, коими и вышеписанныя главы свидетельствовахом: да разумеют велехвальныя филиппаны яко человецы суть, и в среде того же соблазненнаго мира живут. Такожде и о учителе их, старце Филиппе, имеется немало сомнения, о отлучении его от поморских християн, о коем некоторыя, достойныя вероятия, повествователи свидетельствуют [Ответы М. И. К филипповым, на 4-ю статию]: что он не богословных ради вин из монастыря вышел, но еще до принятия тропаря, яко человек по пристрастию, о чем в нижеследующей истории с точными доказательствы, хотя вкратце, поясним. А потому и начинаем повествовати: первие, о житии и действии старца Филиппа. И для доказательства самохвальных его последователей и укорителей нашего первобытнаго отца и учителя, Феодосия Васильевича, приведем некоторыя места из их жизни и деяния, дабы тем объяснить каждому благомыслящему кое между оными учители имелось различие; и подтвердим оное от священнаго писания и от отеческих преданий, и от исторических писателей. Отселе и начинаем писать повесть о старце Филиппе, от котораго и согласие филиппово имеется.

[Рукопись поморская о старце Филиппе] В царство Петра I-го, во время войны со шведами, при реке Нарве, во оной армии, в стрелецком полку, бе некий служитель, именем Фотий Васильев. Откуду же сей бяше и от каковых родителей сего ведомо не учинися, но точию о сем поведася [История Макария Виницкаго, стр. 274]: что во время сражения виде Фотий своих конечно погибающих и приим помысл благ, еже бы удалитися, и скрыв свое имя и чин, и прииде в Выгорецкую пустыню, в Данилово общежительство, и по усердной его прозбе прият быв во обитель. И яко же прочих, тако и сего чрез церковный чин устроиша християнина и братству служителя [Отеческия завещания, гл. 59].

Зде надлежит заметить более неразумным филиппаном, кои безразсудно своего первобытнаго учителя, старца Филиппа, восхваляют и превозносят, а нашего учительнаго отца, Феодосия Васильевича, унижают и укоряют. Отселе да внемлет благоразумно всяк любомудрый читатель: о различии жизни и действиях сих учителей. Рцем же первие о сем: яже вера их обоих истинная бяше в Господа нашего Исуса Христа, и крещение спасительно, и главныя догматы православныя церкве единомысленно содержаху, за что обои страдальческую кончину прияша. Но жизнь их и деяния имеют некое различие, о чем для удобнейшаго понятия в следующей главе на статии разделим.

Статия первая
О роде и звании обоих учителей.

Словущий отец и учитель, Феодосий Васильевич, яко же явихом во главе 1-й, бяше от рода славных и благочестивых дворян; родителя же имел священным саном почтеннаго, и сам бяше служитель церкве, и по своему благоразумию, при помощи Божией, познал церковных догмат изменение, оставя свою должность и спокойственную жизнь и даже самое отечество, по евангельсклму словеси [Матф., зач. 79]: да Христа единаго приобрящет. Зде же воньми и о сем, яко же выше явихом, что филипповский первобытный учитель, инок Филипп, коего бяше рода неведом, званием же был воин самовольно удалившийся от службы царския, с самаго поля битвы, вопреки апостольскому учению, сице глаголющему [Апостол, зач. 111]: «Всяка душа властем придержащим да повинуется Господа ради; аще царю яко преобладающему, аще ли же князем, яко от него посланном во отмщение убо злодеям,..» и проч. Оный же воин Фотий изменя царю и оставя своих сотоварищей, побеждаемых быти от злодейных шведов, губивших и разорявших тогда наше любезное отечество, и в таковой будуче измене и преступлении стеснен был до безконечности, и тщался укрыть свою главу от казни властительской. Таковыи-то может быть обстоятельствы и принудили его прибегнуть в поморское общежительство и принять вся предлагаемая ему их правила, и даже рабий образ, но к сожалению в коем он немного себе удержал. Такожде и правила их вскоре им были попраны, о чем нижеследующая история явит. Таковыя-то его стеснительныя обстоятельствы, по мнению некоторых, может быть и принудили его к приятию истиннаго просвещения, и сохрани Боже естьли оное принято из належащия оныя ему нужды, то по Афанасия Великаго учению [Лимонарь, гл. 195, лист 149]: «Аще кто от неверных иных ради вин творяся веровати, таковых влагалищем тщем именуем. И по ангельскому гласу [там же]: Аще кто приимет иныя ради вины святое крещение, а неверуяй, несть ему пользы». А по Дамаскину [Иоанн Дамаскин, книга 4, гл. 10]: «в лести приходя ко крещению осудится паче нежели воспользуется». Такожде и по святому Кириллу [Кирилл Иеросалимский, в Слове предогласительном к просвещению]: «Приступи бо рече к сей купели и Симон Волхв крестися, но не просветися, и тело омочи водою, но сердце не просвети Духом, сниде телом и изыде, обаче душею не спогребеся Христу, ниже совоста»?. И да не возмнится некоторым яко сии речении святых доведохом во уничижение старца Филиппа, яко он сим подлежит, ни, сего не утверждаем. Но случитися яко над человеком впадшем в бедственное обстоятельство не отвергаем. Но то и другое оставляем в судьбы Божия.

Статия вторая
Зде же паки поведуется от жития его.

[Поморская рукопись о житии старца Филиппа] Егда бяше он новоначальным послушником киновийским, прохождаше вся службы монастырския, овогда в хлебопекарне, иногда дрова сечаше и к келиям возяше, и прочия труды к послуге братии показоваше. И тако ему пребывающу и трудящуся не оставляше же и правила молитвеннаго, внимая чтению и пению с усердием, такожде и келейное свое правило по силе своей исправляше и соблюдаше. И по сем прииде сему Фотию желание еже пострищися во иноческий образ. И благоволением старейшинствующих тогда отцев пострижен быв того же монастыря иноком Давыдом [Истор. Макария Виницкаго, стр. 274]. И наречено бе имя ему во иноцех Филипп. И егда вся сия совершишася, и яко закон иноческий обдержство имеет шестинедельный пост, под началом у отца духовнаго пребывати в молчании повелевается, на свет и на люди отнюдь не выходити. И тако ему у отца Давыда некое время под началом пребывшу, и 40 дневнаго поста содержати не восхоте, своевольно нача ходити и со всеми о всем разглагольствоваше. Дозде от жития старца Филиппа, от истории поморской.

Сию историю аще неции от филиппан и не весма одобряют, но однако ведущии нашея гонимыя церкве историю справедливо подтверждают, что поморския писатели о старце Филиппе, как заметно, говорили без пристрастия истину. Понеже во время жития его во обители не скрыли добрых его деяний, как то трудолюбныя его подвиги в службах монастырских и усердное исполнение правила молитвеннаго, и наконец желание восприятия иноческаго чина. Дозде добрая деяния. Такожде и злая не умолчали, еже духовнаго отца ослушание, и еже законныя епитемии постныя недержание. Сии обои вины начало болезнем были старца Филиппа души. Понеже ослушание отца духовнаго по святому писанию [Лествица, лист 86], великое есть прегрешение, яко же сказует: «У?нее, рече, к Богу, а не к отцу нашему согрешити. Богу бо прогневавшуся, вождь наш пременити его к нам может. Тому же от нас смущену, никого же о нас молящеся прочее имамы». Тако и о недержащих епитемию, и свою волю творити хотящих слышити что поведает писание [Там же, слово 30, лист 283]: «Лучше есть отгнати от обители, нежели оставити свою волю ослушнику творити». И паки: «иже не хощет держати канон свой, да отженеши сего» [Номоканон, прав. 119,186,188]. Там же: «иже не держит епитемию отжени их, да не погибнеши и ты с ними чуждых сприобщаяся гресех» [по 84 и 5 правилу великаго Василия]. Дозде от правил.

Ни мало заключает в себе сомнения Филиппово во иноческий чин вступление. Естьли бы оное от теплыя веры и усердия, то почему же на 1-м шагу духовному отцу сопротивление, и надлежащее епитемии отложение. Таковыи то его поступки и подлежат в некоторых подозрению: xто восприятие Филиппом черныя рясы не было ли намерением более прославить себе в християнском мире, и вместо монастырскаго послушнаго рабства получить название отца и учителя. И не чудно яко таковым любочестием иногда некто в Эдеме запят бысть. Восхоте бо, рече, Бог быти и не быв [Благовещенская стихера, воззвашная]. Тако и сей новоначальный инок Филипп, аще по надлежащей тогда нужде во учительных людех, и удостоин от отец духовнаго правления быв, но обаче не много с ними в единомыслии пребыв, о чем нижеследующая история пояснит. Но впрочем рцем и сие, что мы аще сии слова из истории, о сомнительном во иноческий чин Филиппа вступлении, и приводим в разъяснение, но обаче ни добраго, ни худаго о том не утверждаем своего мнения, но в судьбы Божия сие оставляем. Но точию безмерно (вас) восхваляющим старца Филиппа, а отца Феодосия Васильевича уничижающим, скажем: что у сего, последняго, не видится в истории, при его в християнское общество вступлении, подобнаго сопротивления, а потому и нет сомнения. Сей отец, Феодосий, в истории более заслуживает похваления.

Статия третия
От жития инока Филиппа.

[Поморская рукопись] Далее поведается история, что скитским обывателям нужда бе в духовном отце, чесо ради и дозволение дано ему, отцу Филиппу, даби исправлял духовное дело по правилом святых отец и по уставлению и по обычаю со святыми согласному, без малейшаго попущения, и сице отцу Филиппу живущу, и свое дело исправляющу. Егда же старейший настоятель монастыря, Даниил Викулыч, прииде в глубокую старость и немощь, тогда благословил вместо себе на правление монастырское: Симеона Дионисьевича, и тако почи о Господе. Симеон же Дионисьевич при богоугодной ему жизни, учению риторскому и прочим свободным наукам зело многоведущь, памятию же от природы тако обогащен, яко весь древний и новый закон на языце нося. Всековарный же супостат, иже искони роду человеческому всезлобный завистник, не терпя сего настоятеля, Симеона, тако богоугодно пребывающа и братию всегда поучающа. И начаша неции от братии любоначалием недуга побеждатися, не от простых же некиих, но от старейшин, а наипаче от духовнаго иноческаго чина. Старец Филипп, нача настоятелю Симеону не покорятися, и предглаголаше всем о себе: что он на место отца Даниила Викулыча, и мене должно спрашивати и во всем слушати, и с моего благословения все творити. А Симеон Дионисович без моего совета все делает, и мене ни в чем не спрашивает и ничего не сказывает [отеческ. Завещ., гл. 59 Макария Виницкаго, стр. 275]…

… [Пропуск 1 лист]…

… все по правилом святых отец, и монастырских уставов и обрядов отнюдь не нарушать. Но к сожалению таковый отеческий завет немного удержался в новоначальном духовнике, он мало по малу начал дозволять себе некоторыя сопротивлении обычаям монастырским, и на прочия незаконности, забыв реченное [Кирилова книга, лист 372,439; Беседы Апостольск., 974,774,623; Кн. О вере, лист 224; Кормчая, лист 759; Тактикон, слово 28]: «Яко малым прегрешениям аще кто начнет снисходить, то вскоре и весь закон превратит». Что и не замедлило последовать от старца Филиппа. Он первие нача в нечесом малом сопротивитися настоятелю, Симеону Дионисьевичу, потом и в великая сниде, сиречь, в любоначалие и непокорство настоятелю и братии, и не убояся запрещения, лежащеаго во святом писании на презирателей и ругателей игумена и всех своих старейшин, и наставников [Номоканон, лист ?, правило 113, 114 и 128; Зонар, правило 97,168 и 186]. И чрез таковые его поступки вниде, яко же поведует история, великий ропот в братии монастырской. И о сем зело страшно поведуется в писании [Пролог, 5 июля]: «Аще, рече, учитель не сотворит церковь без роптания, таковый несть учитель, но мучитель». И таковому духовному мучению подвержена была тогда вся наилучшая киновийская братия и отцы, кои по многих духовных увещаниях не возмогоша любочестнаго, самомнительнаго инока укротити, а потому и определили для суждения его вин общему собору быти, яко же поведуется в житии его. Зде следует заметить, что восхваляемый филипповыми их первобытный учитель, как видно из истории, уже 3-й чин занимал, но, однако, начиная от воинскаго, и послушнаго иноческаго, и духовноотеческаго, из коих ни единаго надлежащим порядком не окончил. Сиречь, от воинства самовольно бежал, а при вступлении во иночество надлежащаго правила не воздержал, а в должности духовнаго правителя под соборный суд подпал. А охуляемый филиппанами Феодосий Васильевич при вступлении в християнский мир, как поведает история, даже и внешняя, что он за свое благоразумие у християн совершенных в почтении был. Почему и общесоборным согласием Новгородския християны духовная действия ему вручили и множество правоверных даже за пределами России паствити поручили [Андрея Охтинскаго, стр. 91]. И он всетщательно отеческое поручение исполнял, и для спасения гонимыя чады многия обители создал, за что от новолюбнаго архиерея руки страдальческую кончину приял.

Таково суть различие оных учителей в жизни и нраве, как история являет. Но ведомо нам и сие, что некоторыя от филипповых християнскому сему повествованию не доверяют, а потому и признали нужным привести во свидетельство несколько строк от внешних историков, коим ни ту ни другую сторону защищать не было резону. От зде слыши как сказует история о старце Филиппе.

«Он захотел быть полным правителем места того, и войти на степень наставника, но видно за недостатком ума ему бедному решительно в том отказали, говоря: “Иноку не прилично о чести и степенях помышлять и их желать, а когда ты от всего того отрекся, то лучше думай о душе своей, и тех обещаниях какия на себе принял”. Что слыша Филипп захотел лучше разделится с монастырем, нежели намерение свое оставить» [Андрея Охтинскаго, стр. 143]. Сие подтверждает и другий историк [Макарий Виницкий, стр. 274]: «Что Филипп, не довольствуясь данною ему духовничию властию, захотел занять самую должность настоятеля Даниила в монастыре, требовал себе от всех таковаго же почтения и послушания, и не покорялся избранному обществом настоятелю, Симеону Дионисову. Напрасно последний и вся братия киновии уговаривали Филиппа образумиться, он не переставал своевольничать, называя Симеона Дионисова папою, как похитившаго себе власть и духовную, и гражданскую, поносил и все братство».Дозде от внешних - по писанному достовернейшия свидетельства. Тем сию статию и оканчиваем, а нижеследующею, о соборе на старца Филиппа, писать начинаем.

Статия четвертая
О соборе в Выгорецком Даниловом монастыре, на инока Филиппа.

[Поморская рукопись от жития старца Филиппа] И тако повелеша лучших и разумных, и в писании ведущих людей собрати, иже в братстве живущих, и иже по скитам, призваше и старца Филиппа. И егда собрашася вси начаша вопрошати его: чесо ради настоятелю Симеону, яко же и прежним отцем, не повинуешися, и жалобы, и клеветы наносиши, и какими его винами облагаеши: о сем желаем от тебе уведати. Старец же Филипп в первых начат от духовнаго правления отрицатися, а вины предлагаше на настоятеля Симеона: 1-е, уставщики о службе церковней у него, Филиппа, не спрашивают; 2-е, без воли его мирских человек вводят; 3-е, некоторыя духовныя его дети без службы на труды ходят; 4-е, в правлении его помешательство творит – Симеон Денисов; 5-е, что он, Симеон Денисов, делает у него, Филиппа, не спрашивает; 6-е, которую старицу он, Филипп, определил замолитвовать, а он не попопустил. А больше тех вин он, Филипп, не имеет, у подлиннаго своеручно подписует: cтарец Филипп. По вышеписанным статиям настоятель, Симеон Дионисьевич, ответ пред собором чинил. На что он, старец Филипп, доказательства никакова во оправдание себе не предложил. Того ответа слушая, настоятеля оправдали, а старца Филиппа обвинили, скрепив свое определение собственноручными подписями иноцы, и простии духовнии отцы, и соборная братия, сиречь, выборная для монастырских обсуждений, и прочих бывших на соборе. Видев старец Филипп что собором правильно его осудиша, и на писанныя от него вины на настоятеля Симеона по соборному разсуждению учинишася недействительными, и так признавшись зазираше себе, и со стыдом положив начало, и яко же у настоятеля, тако и у всего собора смиренно прощашеся. И вси его с любовию простиша, и на общаго и завистнаго врага вину возлагающе, и в трапезе за единым столом обедающе наслаждающеся не так пищею, яко же церковным всеспасительным миром. Но старец в задумчивости весь от бед поникше главою, седяше и едва что мало вкушая. Собор же сей бысть за три года еще до Самаринова приезду, сиречь, в 7237 [1729] году, а Самарин приезд был в 7240 [1732] году [Отеческия завещания, гл. 59]. И немногое время после сего собора промедливше паки старец Филипп настоятеля Симеона оглаголоваше, паки винами облагаше, аще и многажды всяким образом увещаем бе от него. Такожде и отец его духовный, инок Давыд, зело возбраняше и не благословяше таковаго начинания творити. Он же к отеческому увещанию никако же прекланяшеся, уже бо отделяшеся от церковнаго соединения в молении и трапезном ядении, и в свое согласие единомысленных духовных своих детей сообщаше, понеже изначала зело малии и препростии обыватели прилипишися к нему. Некогда же ездив в скит Лумбоской, и там приобщив новоженившихся, и в духовенство их к себе прия, и прочия легкомысленныя люди от общества отлучая, присвоиваше в свое согласие [Отеческия завещания, гл. 59]. Егда же уведевшим о сем отцем всем обществом на Выге и ту прилучившимся и скитожителям: потязаху его и зазираху. Он же на всех с непокорением и оглаголанием вопияше, паче же на отца Симеона велию ревностию грубоумне дышуще. Настоятель Симеон зело подвизашеся еже бы умирити церковь, написа же преизрядное увещательное слово: Ко оным раздирающим единство церковное. Ему же начало: «Велие и горчайшее есть зло и неоплаканное душевредство, единыя церкве чадом, единаго согласия православным, разделятися». И другое, подобное сему, написа слово о мире церковном.

Благоразумных и ведущих священное писание много сими посланиями пользова. А не ведущии и препростии людие мало внимаху и единако со старцем Филиппом в раздоре Церковнем пребывающе.

[Раскольнич. Дел. Кожанчиков, том 1, стр. 356] Егда же слух пронесся в том же 1737 году, яко Иван Круглов в Петербурге на монастырь и на скиты сшивает многия клеветы, тогда старец Филипп преселися в Надеждин скит к своему духовному сыну [Поморск. рукопись от жития старца Филиппа]. И не по многом времени начаша собиратися к нему самыя нищии, бездомовыя, крыющиися от начальства. Он же приимаше их, овых в свое братство, а овых особь. К тому же многия суземския обыватели со скитов к нему хождаху и грехи своя исповедующе, он же приимаше их на покаяние и во свое согласие укрепляше. В первый убо год сам из обиталища своего зимою выезжал и хождаше по скитом, собирая на пропитание, к себе соглашаше скитян.

 А последние два года, то есть 1738-й, ни ездяще, и летом ни каможе изхождаше, может быть для опасения: что коммисия Самарина, по доносу Круглова, уже в Шунге стояше, близ Монастыря. И монастырцы уже знали, что им угрожает опасность в Петербурге. А последней зимы, то будет в 7250-м [1742] году, призываху в скиты его согласники, чтобы смиренно побеседовать от божественнаго писания: коих ради вин не веляше с поморскими соглашатися в молении и ядении. Чесо ради и просиша скитскии обыватели филиппова согласия из Данилова монастыря человека сведущаго божественное писание. И по сему делу от общежительства ходил к ним в скит Даниил Матвеичь, еже бы братолюбно побеседовати со старцем Филиппом от божественнаго писания о произошедшем церковном раздоре, хотяше паки умирити Церковь во едино согласие. И два краты посылаху нарочнаго по отца Филиппа, но ни тако можаху его, даже и свои ему согласующии умолити, во еже бы приити ему в скит о вышереченном раздоре посоветовати и о винах поразсудити от писания. Отрицался {Филипп} ово немощию, а ово неведомо какова ради случая, а более ожиданием некоторых монастырских людей бывших тогда в Сибири, но, к сожалению, они не прибыша. А коммисия Самарина уже со всякою строгостию, паче же рещи с тиранством, всякаго записнаго староверца с великим испытанием в допросах не единократно держаще и с пристрастием пытаху и вязаху для своей корысти за всякое слово и дело.

И таковым злодейством многия и несказанныя беды християном нанесше. Тогда некто от врагов християнства зделал донос на бумаге в коммисию о филипповом ските. Подъячей же оныя коммисии просил 5 рублей на выкуп того доноса, но из скита филиппова денег не прислали, и подъячей объявил сию скаску в коммисию. Тогда иеромонах Игнатий в скорейшем времени учинил определение, нарядил посылку: порутчика и капрала, и четырех солдат, и понятых из мужей 10 человек, да дьячка вместо подьячаго, и старосте скитскому приказал дати понятых 10 человек и вожда, и тако с жесточайшим приказанием отпусти их, чтобы, как можно поймаше всех, привести в Коммисию. И егда сии начальники и солдаты с понятыми дошедше Филиппа старца жилища, тогда по приказанию порутчика и капрала вдруг свирепым образом нападше, начаше сещи врата и окна, и егда сии услышавше, в затворе бывшии, един из них сотвори молитву Исусову трижды, благословения прося зажещи, и к третьй молитве отдан бысть аминь, и рече: Бог благословит. Сие благословение было на самосожжение духовнаго их отца и настоятеля старца Филиппа. И тако в мгновение ока едва не вся храмина огнем воспалися, бе бо внутрь и на потолке разжеги премножество припасено было. И тако отец Филипп скончася, и иже с ним числом всех мужеска полу и женска до 72, в лето 7251 [1743], октября 14 [Отеческ. завещ., глава 59]. Дозде от християнских историй о житии и кончине старца Филиппа.

Согласно сему и внешнии историки подтверждают [Сборник Попова, том 2, стр. 187, 2-го счета; Макар. Виниц., стр. 275], хотя кратким очерком, как и прочая филипповы неподобныя поступки и соборная на его деяния. Такожде и от монастыря отшествие и самосожжение описуют и на тоже самое время указуют следующими словами: «Тогда (пишут они) 14 декабря, 1737 года составился в Выговской обители собор старцев. Филипп торжественно жаловался на разныя неповиновения ему в киновии и особенно на помешательство какое творит ему Симеон Денисов. Последний держал ответ пред собором и все присутствовавшии Денисова оправдали, а Филиппа обвинили, скрепив свое определение собственноручными подписями. Филипп в страшном гневе оставил монастырь, начал укорять выговцев в неправославии, увлекши за собою до 50 человек построил себе особый скит в нескольких верстах от Выговской обители. Денисов нарочито ездив с некоторыми братиями к Филиппу, чтобы с ним примирится, но встретил упорную злобу и ругательство. В то время наряжена была коммисия Самарина к поморцам. Выговцы вследствии ея решились молится за Государя. Филипп за таковую отступку возстал на них еще с большим ожесточением, как на вероотступников. Коммисия объезжая поморския скиты случайно напала и на филиппов скит. Но филипповцы, совершенно запершись, не впустили ее к себе, изрыгали на них разныя хулы, и когда коммисия приказала выломать калитку вдруг увидели что вся изба в пламени, а наверху ея народ обрекшия себя на смерть. Филиппаны все приготовили чтобы погибнуть в пламени, и погибли в 1742 году».

Подобно сему и другий внешний свидетель о всех вышеписанных произшествиях старца Филиппа подтверждает следующими словами [Андрей Охтинский, стр. 143]: «Он захотел быть правителем монастыря Данилова, и войти на степень наставника, но видно за недостатком ума ему, бедному, в том отказали, что слыша Филипп захотел лучше разделитися с монастырем нежели намерение свое оставить; взбесился, зашумел, возгорелся в его сердце огнь ревности, и, под предлогом лучшаго хранения древней веры, начал уличать в некоторых пунктах поморян, яко неправославных, почему и объявил себя тут же монастырю противником. Подговорил с собою человек до 50 других единомысленников, и оставя монастырь отшел с ними далее верст за 50, и построил скит в котором и водворился.

 Но как объявил я о коммисии бывшей в поморском ските, которая по долгу своему осматривала далее, то между прочим нашла и филиппов новопостроенный скит. Ибо двор обнесен был плотным забором, посреде коего стояла превеликая хоромина. Заключившиеся тамо жители, увидя приезжих, вместо благосклоннаго приема осыпали их ругательствами и поношениями, они называли их еретиками и гонителями и прочая. Коммисионеры, удивясь пустынников безчинству, сколько ни просили отворить ворота, но кроме брани ничего не получили, и когда начали ломать вороты для входу вдруг увидели строение объятое пламенем, тут они бросились было к колодцу за водой, но нашли оной заметан дровами, отбили дверь, но обрели еще другую стену, коея двери извнутри были забраны бревнами, почему бедныя филиппаны без всякой помощи, пред очами комисии, в 1742 году обратились в пепел». Дозде от внешних.

Сия 4-я статья много заключает в себе важнаго: о житии, нравственности, деяниях и кончине старца Филиппа, хотя последователи его некоторыя неблагопохвальныя деяния его отклоняют и прикрывают, как неточностию время отшествия его от монастыря, такожде и вины их же ради с поморскими отцы раздел учини, и прочая, но обаче история со многими свидетели истинствует, о чем ниже поясним и потщимся и с доказательством священнаго писания изъявим благопохвальныя и непохвальныя того деяния, не яко уничижающе и укоряюще житие старца Филиппа, но да покажем не ведующим истину, и да уразумеют велехвальныя филипповцы яко человек между добрыми делы подлежит некоторым человеческим немощем и порокам, даже нравственным и религиозным, как показано в сей 4-й статии с немалыми свидетельствы

1-е, что старец Филипп принял благословение от поморских отец на управление духовных дел разгордясь духом честолюбия, якоже выше поведася, со гневом отречеся духовнаго правления при соборе отеческом и братском; каковому же подлежат запрещению впадшия в подобныя отрицательныя прегрешения презвитери и причетницы [Кормчая лист, 18, Апостольское прав. 62, лист 261, прав. 9, лист 42. Аникирскаго собора прав. 1,2]. Слыши святых апостол запрещающим таковым, аще отвержется рекше своего имене, сиречь речет что ни епископ и прочая, таковый да извержется от сана своего. И аще покается, яко мирский человек да будет.

И на таковыя отрицания положены правильныя запрещения святыми апостолы и святыми отцы, иже беша при истязаниях мучительских. А еже при каких-либо гордостных и своевольных раздражениях оставляющии духовную должность всяко измещутся оныя. Таковаго правильнаго положения и новии учители держатся, ибо они Никона патриарха, оставишаго своевольно патриарший престол и хотяще паки восприяти, не пустиша, но извергоша его от сана [Собрание образцовых сочинений, часть 4, стр. 47, Царство Алексея Михайловича, часть 1, стр. 215]. Но старец Филипп ни старых, ни новых прещений не убоялся, но по отрицании от духовных дел, паки за оныя принялся, а потому и подлежит сомнению таковый его поступок. Но, к сожалению, велехвальныя его последователи ни мало о том его пороке не внимают, но лишь всевозможными укоризнами нашего первобытнаго учителя Феодосия Васильевича облагают, который по милости Божией таковой вине не подлежит, сиречь, духовнаго правления по коей либо грубости не оставлял.

2-е, а еже враждебное сопротивление старца Филиппа настоятелю Симеону и своему духовнику, иноку Давыду, и прочим монастырским отцам, и братии, о таковых глаголет великий Василий: «Аще кий инок в коем любо словеси, ко спасению его изглаголанному, сопротивится игумену своему или старцу, или духовному си отцу, яко соперник Божий обретается» [Потребник Большой, лист 692, в Номоканоне прав. 113]. И паки: «иже разоряет устав духовнаго отца своего, самою подстрекаем злобою, при животе и смерти повинен будет [Там же, прав. 114]. Подобно сему и Зонар сказует: «Инок оклеветаяй и поношаяй игумена не далече есть от гнева Божия» [Правило 186], которой к сожалению благомыслящих и не замедлил последовать на любоначальном и самомнительном иноке Филиппе, как от монастыря отшествием, такожде и от единства веры отделением. Таковы суть плоды непокорности и ослушания к духовным наставником старца Филиппа превозношаемаго до святости его последователями, кои до безумия уничижают нашего первобытнаго отца и учителя Феодосия Васильевича, но в его истории подобных поступков, противу своих духовных отец, не обретается, яко же выше, во главе 1-й, отчасти пояснихом.

3-е, а еже время и вина отшествия его от обители ясно свидетельствуется многими историки: что оное последовало от раздору старца Филиппа, раньше, за 3 года до приезду самаринской коммисии в монастырь, т. е. в 1745-м году, а самарина коммисия была в 48-м году. Так поведают наши християнския истории, как то: Поморская рукопись о житии старца Филиппа и книга Отеческих завещаний, глава 59. Согласно сим и внешния писатели сказуют хотя и новым счетом, но обаче тем же означаются летом, т. е. изшествие из монастыря в 1737-м, а коммисия была в 40-м году [Макария Виницкаго, стр. 275, Дела Преображенскаго Приказа 18 в., том 1, Стол. Кожанчиков, стр. 407]. Да еще подтверждается и тем его раздорное отшествие от монастыря прежде коммисии. 1-е, яко Симеон Дионисович как посланиями, такожде и личным собеседованием много о возвращении старца Филиппа паки в монастырь увещевал. 2-е, яко и скитскии обыватели согласныя с ним прошаху его о соборном разглагольствии, дабы объяснены им были причины отделения от монастыря. 3-е, и есть ли бы вины раздела его с монастырцами были благословны, как поведают его последователи, приятия ради тропаря, то то старец Филипп ни отклонился бы от соборнаго о том суждения, и разил бы поморян пороком отступления, и не преминовало бы оное соборное деяние яко же и на его, Филиппа, прежде бывшие исторических писателей. 4-е, тоже ни допускает онаго вероятия чтобы старец Филипп удалился из монастыря во время ревизовки Самарина, понеже оная коммисия действовала весма строгим образом, так что и сам настоятель, Симеон Дионисович, скрывался от оныя в затворе во одной из келий монастыря, а жители онаго слышавше и видевше истязании, и аресты, и пытки своея братии, и окрестных християн, и имели намерение скончать жизнь свою самосожжением, и едва остановлены были своими настоятели.

 И в таковых будучи злобных обстоятельствах настоятель монастыря и вся братия, то какоже возможно было иметь попечение о посторонних лицах, как о увещании отклонившагося от них старца Филиппа, такожде и о прочих, когда уже над монастырем тяготела рука властительская, с мечем и огнем. Но филипповцы в подражание своего учителя, Бога не бояся и человек не срамляяся, облыгают как Симеона, такожде и монастырскую братию, что будьто бы они старца Филиппа сами принуждали к приятию тропаря, за что всячески теснили его и во узы ковали, и запертым держали, и всячески били и мучили, и прочая облыжная небылицы.

Но обаче собственныя их глаголы, писанныя в небольших тетрадех, коих они более сведущим людем ни кажут, но маловедущих оною историею смущают и на гнев на Симеона Дионисовича поощряют. И старухи их согласия со слезами о мучении своего учителя оную тетрадь выслушивают. 5-е, согласно сим доказательством, что старец Филипп вышел из монастыря раньше коммисии, можно видеть и из внешних историй, как то из доноса Круглаго, бывшаго в 1738 году, в коем он доказывал начальству с величайшею злобою и клеветою на всех старейшин и должностных лиц Данилова монастыря, но о старце Филиппе нет ни полуслова [Дела Преображенскаго Приказа 18 в., Стол. Кожанчикова, том 1, стр. 374]. А потому и разумно яко в 38-м году его в монастыре уже не было.

 И еще тем более подтверждается, что доносы Круглаго на монастырь начались с 1736 года [Там же, стр. 355], и старейшины онаго предпринимали всевозможные меры ко отклонению того грядущаго на них властительскаго гнева, и подавали неоднократно в Петербург прошении, кои и подписывали вси монастырския старейшины и должностныя лица, но старца Филиппа подписи нет ни к единому прошению от вышеуказанного 36-го года. А прежде онаго года видимо есть между прочими старейшины и старца Филиппа подпись к некоторым делам. 6-е, что еще более подтверждает история, изшествие из монастыря старца Филиппа раньше коммисии, по раздору его, следующими словами: что Симеон Дионисович разглагольствием склонял старца Филиппа и его последователей к мирному соединению. И как являет история, последнии болие были согласны, и сами просили о том соборнаго суждения. Но старец Филипп различными отлагательствы довел до время наезда коммисии, и от страха оныя в последний год уже не выходил никуда из скита. И 7-е, сие свидетельство деяниями старца Филиппа уверяет, что его отъединение от Данилова монастыря было прежде наезда Самаринской коммисии, коя была в 40-м году, а в 42-м уже постигла кончина старца Филиппа и его скита, и жителей онаго до 72-х.

Если верить упорной филипповской настойчивости, что старец Филипп во время следствия коммисии по многих истязаниях и муках от монастырских старейшин, за несогласие принять тропаря, исповеднически бежал от монастыря, яко же иногда от стрелецкаго полка. Сего не допустит целый мир свидетелей, что поморския отцы были старцу Филиппу мучители, да и сами его последователи добре ведящии ведят, что они ему были православию и смирению иноческому учители. А еже его от своих отец отъединение, сие бысть от собственнаго его нипокорения. Такожде весма невероятно и оное, яко бы старец Филипп отъиде от монастыря в 40-м году, а в 42-м со всем скитом сгорел, то какоже он возможе в столь краткое и гонительное время монастырь устроити и братию собрати. И аще сие допустить, то будет все оное устройство более на мечтательный призрак походить.

 И еще не мало бы можно во свидетельство точных доказательств привести, что старца Филиппа отъединение от монастырцев было прежде приятия ими тропаря, по собственной его с ними гордостной распри, но любяще краткость истории, прочия доказательствы оставляем, о сем же точию мало нечто воспомянем: почему последователи старца Филиппа всевозможныя усилия полагают, и как время его разделения с монастырцами, так и вину онаго отклоняют. Понеже нецыи от оних добре знают, аще кто не благословной ради вины монастырь и братию оставляет того священное писание ужасно порицает [Номоканон, прав. 115], яко же сказует великий Василий: «аще хощеши оставити обитель, яко огорчи тя отец твой игумен, или брат твой, и сего ради хощеши изыти, горе тебе, кому тя уподоблю, токмо Июде предателю, отлучившемуся Христа и ученик Его». И сих дозде.

Мы же сие сказание святых приведохом не яко на старца Филиппа вину возлагающе, но точию историю и житие его поясняюще, что бысть между им с поморскими отцами, и како скончася, о чем выше довольне пояснихом от християнских и внешних историй. Кои единогласно свидетельствуют, что старец Филипп отлучися от монастыря в духе гордости и непокорства, прежде приятия оными тропаря, и потом произвольно згорел.

Зде же за нужное признали поместить несколько более важных слов, о их несправедливой филипповской истории, в коей более уклончиво и неправдоподобно до нелепости повествуется, о причине изшествия старца Филиппа из монастыря, и его кончине. Таковыя их повествовании мы заимствовали выпиской из их филипповской Книги полудестевой, принадлежащей некоему Филиппу Фролову, живущему в Москве, на филипповском братском дворе, который исправлял должность кадильщика, а напоследок постригся во иноки. И мы из оныя их (тетради) истории возъимели намерение, для краткости своея, избрать хотя некоторыя более неправдоподобныя слова и зделать на них замечание. Отсель и начинаем писать от истории филипповской, коя начинается следующими словами:

«История о страдавших отец Филиппе и Терентие»

«Когда прислан Тропарь в монастырь говорить, тогда отец наш благолепный муж Филипп не благословя такова тропаря говорить».

Первое примечание

Тропарь в монастырь никогда и никем присылаем не был. Но собственно начальник коммисии, Самарин, во время производства ревизовки двоеокладных, по доносу Круглаго, в 1740-м году [Андрея Охтинскаго, стр. 144, Поморская история, печат., стр. 391], как в самом Даниловом монастыре, такожде и во окрестных поморских скитах, по приказанию высшей власти, вынудил монастырцев чести? в тропарех и кондаках, как где писано, то есть православной и правоверной, и прочая, вопреки их первобытному обычаю, как они по примеру соловецких страдальцев перводили на общее лице, сиречь, «победы православным и правоверным», и прочая. Такова суть причина приятия монастырцами тропаря, но некоторыя поморцы в прочих скитах и погостах были к тому не согласны, яко же сказует о сем внешний историк [Очерк раскола Андреева, стр. 171]: «Часть поморян, которым терять было нечего не подчинились требованию представителя власти, Самарина, а в монастыре из под страху начили чести?, по требованию власти», яко же выше речеся, а не так яко же сказует история филипповых: что когда-то и кто-то прислал тропарь в монастырь говорить. И яко бы старец Филипп сопротивился оному. Сие весма несправедливо по многим свидетельствам, их же выше приведохом. Понеже старец Филипп вышел из монастыря в 1737-м году, а самарина коммисия была в 40-м году и прочая.

От истории филипповой

«Тогда старица большуха, имя ей Марина, первая стала зачинать говорить тропарь, от Богослова осенняго. Тогда старец Филипп не дал ей воли говорить, и не говорили даже до Воздвижения, т. е. без малаго год. Тогда запели прямо: «Благочестиваго царя». Тогда старец благолепный и святый муж Филипп бросил кадило об пол и сам побежал из часовни вон, и едва его на улице настигли, и затощили в келию, и заперли».

Второе примечание

В сих словах истории много имеется несправедливаго и невежественнаго. Несправедливо то, что якобы начат был чести тропарь по новому старицею, и по возбранению старца Филиппа не читали целый год, до Воздвижения. Сему не дают вероятия вси вышеприведенныя истории, а более поморская, потому что вынуждены были монастырцы принять тропарь Самариным в 40-м году, а старец Филипп выбыл из монастыря в 37-м году. А еже не читали целый год тропаря по новому, тоже несправедливо, понеже Самарин строго требовал неотложнаго выполнения: чему и был личный свидетель. И в том же 1740-м году отнесся в Петербург о окончании своего по монастырю следствия [Из Преображенскаго Приказа, стр. 407]. А еже на праздник Воздвижения запели в тропаре «Благочестиваго», сим означается крайнее неведение. Понеже в Воздвиженском тропаре несть таковыя речи «Благочестиваго», но «Благовернаго». А что старец благолепный и святый Филипп бросил кадило об пол и побежал из часовни вон, так неужели он за то и свят, что бросил кадило об пол и убежал из часовни? За подобныя поступки не видится в писании чтобы признаны были за святых.

От истории

«И после того Семен Денисов с другими прочими совет сотворили, и пришед к старцу Филиппу Семен стал святолепнаго старца по щекам бить, и прочии били его крепко».

Третие примечание

Довольное количество доводилось нам видать и слыхать того время историй християнских и внешних, но таковых поступков настоятеля Симеона Дионисовича противу старца Филиппа не видехом, ниже слышахом, да едва ли и прочии кто подтвердят оную нелепую повесть.

От истории

«И по биении том отец Филипп сидел в железах 3 дни, и приехавший новгородский купец в монастырь той скоро на Семена Дионисова закричал: «за что святаго старца сковал». И сам пошел и железы разбил, и старца Филиппа вывел из монастыря вон, в Надеждин скит, и жил отец Филипп в риге год, где хлеб молотили».

Четвертое примечание

Еже били и ковали монастырскии старейшины старца Филиппа, о сем ни один историк ни писал. Такожде едва ли кто и от предании слыхал, а потому и походит сие повествование на злобное порицание. А яже новгородский купец, кторый яко бы Симеона Дионисовича за старца Филиппа порицал, а его будьто бы за что-то святым называл, сие тоже далеко на правду не похоже, потому что посторонний человек в монастыре не может распорядится, да к тому же аще он старца Филиппа святым именовал, то почему же он с его ног железы сбивал, а не каким либо порядком расковал. А еже из монастыря его изведе и в Надеждин скит посели, где он будьто бы в риге молотильной целый год поживе, сие тоже несправедливо, понеже вси историки единаково гласят, что старец Филипп по случаю раздора с монастырскими отцами сам из монастыря вышел в Надеждин скит, в 37-м году, а в 40-м, во время коммисии, когда уже не было возможности в монастырь кому определятся или исключатся. А потому все оное натягательное повествование само собой может неправильным познаваться.

От истории

«И жил отец Филипп в Надеждином скиту год, и стали к нему братия збиратися, и поставиша келию подалее, и по времени усмотрев место за лесами и постави 5-ть келий, и потом настроиша келий много и часовню».

Пятое примечание

На сия словеса потребно есть рещи по псалмопевцу: яко солга неправда себе [Пс. 26, стих 12]. Естьли верить сим, что старец Филипп, во время коммисии, в 40-м году, выста?евал о неприятии тропаря целый год, а другой, т. е. 41-й, жил в Надеждином скиту в риге, а потом поставиша келию и по времени поставиша 5 келий, и потом построиша келий много и часовню, в коих и згорел сам и ученицы его в 42-м году. А как история сия поведует, что старец Филипп един год, т. е. 40-й, жил в монастыре, не давал тропаря чести, а 41-й в Надеждином скиту, в риге, а в 42-м згорел; то когда же он успел много келий построить, и более 70-ти человек братии собрати; для благоразумных и знающих историю дело весма странное и вероятию недостойное.

От истории

«Тогда начаша от монастыря к старцу Филиппу приходити его увещевати и к себе позывати. Он же не восхоте к ним пойти. Тогда видя таковую ревность и крепость во отце Филиппе монастыря того жители стали совет советовать, как жыды на Христа. Исходили во Олонец и взяли команду, и взяли в Шунге понятых, а многия в то время не хотели на таковое злодейство пойти, то били тех едва не до смерти. И тогда собралися в монастырь человек 70-ть и пошли. Тогда Мануил Петров стал своим единомышленникам говорить, что старец Филипп станет давать хотя сто рублей или триста, отнюдь не берите, но токмо сожгите. То они окаяннии умышляли дабы кто отцу Филиппу не возвестил. И пришли в Надеждин скит ночью, взяли огня и смолья, и приказали нарубить колья, и повелеша: кто попадется на дороге и побежит, того бей до смерти. И возвестиша старцу Филиппу: что пришли к тебе совсем окончить. И от того часа нача отец Филипп братию сбирати в часовню и уготовляти себе и братию к смертному часу, и приказал двери все запирать. И глаголаше им: сам Господь рече, аще кто погубит душу свою Мене ради, той спасет ю. Тогда пришедшии напали, яко разбойники колотилися у окна, а другия не дожидаясь ответ начаша рубить часовню в 6-ть топоров.. И потом стали класть конечное начало. Тогда отец Филипп поклонися братии до земли, рече им: яко гром грянул, простите мя отцы и братия в сем веце и в будущем. В то время пустили огня, и когда загорелись, тогда ни единой ни вскричал, ни заревел. А где отец Филипп стоял то окно скоро прогорело и увидеша отца Филиппа стоящаго в пламени, чему и сам офицер удивился. По згорении же всего, и отца Филиппа, нападе на них страх, яко и земли? колебатися». Дозде от филипповской истории.

Сии окончательныя слова их истории, более первых пренаполнены несправедливостию, и даже самою злобною клеветою на монастырских старейшин и на их братию, и ко удивлению нашему, что таковая несправедливая история на поморских отец имеется у филипповых почтенных людей в знаменитом их Московском общежительстве, яко же выше поведася. Мы же евангельски рцем к ним: «ни постави им Господи греха сего, понеже и сами не ведят что говорят». Яко же предреченныя словеса истории сия явиша, такожде и окончательныя изобилуют неправдою, о чем хотя несколько поясним.

Яко же се, что монастырския отцы прихождаху к старцу Филиппу и позываху его к себе на примирение, он же не восхоте. Кто же о сем деле более прав пред Богом и человеки? О сем и малый отроча без размышления поведует: яко хотящии мира евангельскаго блаженства сподобляются, а уклоняющиися в развращение враждотворцами порицаются. А яже монастырских жидами порицают, а старца Филиппа Христу уподобляют. Сие дерзостное порицание на братию произносимо было в суетном гневе, забывше евангельское прещение, не точию жидами или еретиками порицати християн, но еже со гневом рещи: «рака и уроде, повинна творит геене огненней» [Благовестн. от Матф. Зач. 12, лист 51].

 И аще монастырцы подобны жидам, то почему же старца Филиппа уподобляли Христу; ибо он порожден водою и духом от монастырцев. А что монастырцы зделали донос на старца Филиппа олонецкому начальству: в сих словах нисколько правды ни имеется, понеже ведомо всем, что в то время производил следствие в монастыре и прочих скитах начальник Самарин, присланный из Петербурга, а не из Олонца. А еже монастырцы и с понятыми до 70-ти человек, вооруженныя кольями, со олонецким начальством, со огнем и смолою шли ночью поджигать старца Филиппа, и кто попадался на дороге убивали; примернаго случая едва ли кто во историях видал, чтобы правительство имеющее закон и власть могло так действовать, т.е. бить невинных дубием на дороге, и не сужденных придавать огню, как все это будьто бы произвели над филипповым скитом по доносу единоверных християн.

 Сия есть самая гнуснейшая ложь. И когда возвестили старцу Филиппу, что пришли его окончить, и он начил братию сбирати в часовню, и в ней заперлись, и начали уготавливатися к смерти; сие аще было бы и справедливо и то старец Филипп ни есть подражатель Христу, который бежал от убиения Ирода, нам оставль образ не пометати себе в напасти, но давати место гневу [Толков. Евангелие в нед. по Рожестве Господнем]. А еже учил старец Филипп братию словами Спасителя, который яко бы повелевает погубить душу свою спасения ради; в сем он бедный и жалкий, как видится по своему недоразумению, вельми обманулся и погрешил. Понеже по сказанию Златоустаго: «тии душу свою не спасают, кои произвольно жизни себя лишают» [Там же в нед. 3-ю Поста]. И яко бы извне начальник с монастырцами зажгли часовню; сие само собою оправдается, яко зде злобная ложь водворяется. Аще бы извне часовню зажгли, то зачем же они отколачивали окны и рубили часовню?

 Таковое действие ни есть зажигающих, но от огня спасающих. Яко же поведуют вышеприведенныя истории: что не олонецкое начальство с монастырцами, но отряд самариной коммисии, желая произвести следствие в филипповом ските, так же как и в монастыре, но когда нашли скит запертым, силою решили взойти во оный. И абие внезапу часовня внутри загорелась, потому то начальник и приказал отбивать окны и двери, и се яве свидетельствуется яко старец Филипп виною был сам своего сожжения и прочих с ним, более 70-ти человек.

А почему же филипповы последователи оное самосожжение отклоняют, и на оных вину ту возлагают? Ибо неции от них добре ведают, что святая церковь самоубийство воспрещает, но аще некоторыя от святых мученик хранения ради веры Христовы и девственныя чистоты сами ся различными смертми уморяху, но обаче не прежде поятия их на мучение се творяху. А потому святое писание и не повелевает без разсмотрения на таковая дерзати: понеже желание жизни всеял есть Бог, возбраняя себе убивати, и ниже самовольне на смерть ходити когда, аще и безчисленная имеет лютая [Беседы евангельския на Иоанна, беседа 85, лист 637].

Донатияны же еретицы, яко же повествуется, в сицевое неистовство приидоша, яко себе новое мучительство, им же бы у народа прославися, обретоша, си есть убиение и самосожжение самих себя, а единомысленнии их вместо мученников освящаху. Того ради бысть великий собор, на нем же исправиша и уставиша: дабы никтоже себя самого за веру убивал, и таков дабы за мученика вменен не был [Бароний, лето Господне 331, числ. 3; и 148, числ. 5; и 414, числ. 1]. «Ибо сие творяху бешении о?ни донатисты во огнь и в воду вметающеся», и паки сказует святый Иоанн [Тактикон старописм. Иоанна Постника]: «аще каков любо человек уморит себе чем либо, да не погребается! Ни да поется, но да повергнут его яко единаго от поганых, аще будет се и Бога ради сотворил, да не пощадится».

И тако окончавше сию 5-ю главу о житии и кончине старца Филиппа с многими историческими свидетельствы, и да не возмнится некоторым яко вину возводя на филипповых християн сия написахом, но собственно для того что их в сомнение приводит: отлучение отца Феодосия Васильевича от поморских християн [Ответ 4 М. И. Стукачева к филиппанам]. Такожде и мы с своей стороны не менее можем иметь сомнение о отлучении первоначальнаго их предводителя, старца Филиппа, от поморских християн, о чем довольно во главе сей от достойных вероятия повествователей пояснихом, что он не благословных ради вин из монастыря вышел, еще до тропаря, яко человек по пристрастию. Такожде и кончина его некоторым сомнительна, а потому мы точию поясняюще события, определение же оных оставляем в судьбы Божия.

По окончании же сия главы, для замечания благомыслящим, воспомянем и сие, яко уничижаемый от филипповых наш первобытный учитель Феодосий Васильевич за раздел с поморцами, по милости Божией, как сам лично, такожде и его последователи, делали с ними примирительныя соединения, о чем выше, во главе 2-й довольно пояснихом. Старец же Филипп за свое разделение с теми же поморскими отцами ни зделал ни каковаго примирения, такожде и от современных его последователей ни видится в истории примирительнаго соединения, но паче разногласное разъединение, о чем в ниже следующей главе хотя вкратце поясним.

Глава 5 >>>

Оглавление