* * *
Христианскому читателю мы предлагаем ознакомиться с достаточно известным древлеправославным сочинением «Сказание о патриархе Никоне». Это творение не плод каких-то глубоких научных изысканий или неудержимого философского полета ума. Простым и доступным языком изложена пакостная жизнь одного из самых известных мерзавцев и негодяев в русской истории – Никона. И не беда, что в данном изложении могут быть замечены какие-либо небольшие неточности в жизнеописании этого антигероя. Как писал известный русский исследователь Федор Буслаев, в народном предании может быть путаница времен, событий, места действия, но никогда не бывает неправды.
К сожалению до сих пор нет беспристрастного научного исследования пагубной и катастрофической деятельности названного «патриарха». Все существующие «жизнеописания» представляют собой обычный, бессовестный никонианский «треп» возносящий подлеца, сделавшего для Христовой Церкви и России вреда больше чем большевики и фашисты вместе взятые.
Никонианские песни и прибаутки о том, что нет разницы между «старым и новым обрядом» и наличии «общих духовных корней» между христианами и еретиками, гаснут когда речь заходит о Никоне и прочих замечательных никонианских последователях, иже несть им числа. Для «никониан» Никон – это «самый значительный человек в русской истории… Все проекты патриарха Никона поражают своей гениальностью и масштабом…». Это писал известный никонианский пустослов Антоний Храповицкий и далее пафосно продолжает – «Никон – гениальный человек. Гений познается тем, что сливается с народом». Здесь мы прервем панегирик, и зададим вопрос. Читатель, тебе эти восхваления ничего не напоминают? И сколь было на Руси этих «гениев» в значительных телесах и мыслях? Вспомним восхваления царя-антихриста Петра, гнойный словесный елей, посвященный разным там царям-батюшкам (нашли себе батюшек!) и разным там Лениных Сталиных. Правда похоже? Вместо фразы «Никон – гениальный человек», поставьте «Ленин - …» и будет что? Да все таже мерзость.
Если убрать разные там откровения о «значительности» Никона вроде: «В Никоне с совершенной полнотой отразилось самосознание Русской Церкви, самосознание духовной власти, твердо разумеющей свое высочайшее призвание и величайшую ответственность, отвергающей возможность каких-либо уступок и послаблений в святой области ее пасторских попечений; тщательно хранящей Божественный авторитет священноначалия и готовой исповеднически защитить его перед лицом любых искушений и скорбей». Так вот если убрать это словоблудие по поводу не только «великого церковного деятеля, но и государственного», то после этих выспоренных славословий наш Антоша Храповицкий наконец-то открывает, в чем основная «гениальность» Никона – «Главной задачей своей жизни патриарх Никон ставил ослабление русского церковного провинциализма». И все сразу встает на свои места. Антоше как и Никону не нравилась русская древняя Церковь, как единственная хранительница Христовой Истины. Современные никониане называют ее «этнографической резервацией», «религиозно-национальным гетто» (Хотя я бы с удовольствием пожил в таком «гетто» среди братьев-христиан, а не в идиотской «империи», где меня расценивают как «быдло»).
По большому счету Никону, Антоше, Редигеру и прочим современным последователям, не нравится то понимание Христианства, которое содержала Русская Церковь, как последний оплот против воцарения Антихриста. Никонианам нужно «воссоздание Православной Цивилизации как субъекта мировой истории и политики, лидером которой является Россия», ну и конечно первоначальным и главным идеологом этой затеи был Никон, почему так бесконечно дорог. Если перевести на русский язык смысл этой аферы, то она подразумевала создание виртуального «православного» пространства за счет русского народа (крепостное право, разная там «западная и восточная политика», помощь «братушкам» и прочим получателям русских денежек, но это уже отдельная тема).
А если раскрыть смысл этих причитаний с церковной точки зрения то «воссоздание» есть экуменическое объединение под торговой маркой «Православие» совершенно разнородных религиозно-политических движений к подлинному Православию не имеющих никакого отношения (о чем еще писал Арсений Суханов).
В наши дни мы видим цену этому «объединению» и «воссозданию». Все эти «православные» народы, типа греков, болгар, югославов, ну и, конечно же румын с молдаванами, с удовольствием принимали русские денежки, которые баре-альфонсы выбивали из русских крестьян. Но как только возникали проблемы с «финансированием» или Россия оказывалась в беде, «братья-православные» с бесконечным удовольствием предавали ее и при этом еще всячески глумились. А сейчас Россию они и не вспоминают, более того стараются забыть, что когда-либо имели к ней близость. На Россию даже грузинская православная Сабакашвили лает. Вспомнить, в этой связи, хотя бы судьбу Армии Барона Врангеля. К русским героям, оказавшимся в беде, «православные» греки относились как к скоту, а «нечестивые» турки оказали посильное содействие.
Что касается совместной «Православной Цивилизации», то она может существовать в воспаленном мозгу разных никонианских идиотов-идеалистов или же все понимающих мерзавцев, делающих на этом свой собственный, как оказывается, достаточно прибыльный «гешефт», опять же за счет русского народа. Что «православного» во всех этих так называемых «православных» церквях, перешедших на новый стиль и укоренивших у себя латинские и протестантские обычаи. После поистине впечатляющей и трогательной «лесбийской» любви «римского папы» Бенедикта с «константинопольской мамой» Варфоломеем, только дураки или негодяи могут буробить о «православии». Заметьте, что от этой экуменической «любви» никониан-фундаменталистов распучило до невозможности, но, а в результате молчок, «тссс», терпим ради «церковного мира», да и святейший начальник не велит рассуждать. Ну, а для никониан начальницы, повыше Христа будут.
Так что не верьте христиане никонианским сиренам – «гортань их гроб отверст, языки своими льщаху»! Ну, да ладно, вернемся к первому «цивилизатору» русских, Никону? Несомненно, Никон был «значительным» деятелем. Столько всего наделал и навалил, что за три с половиной века не можем разобрать.
Вот о том, что это был за «творец» и «начинатель» и описывает, публикуемое ниже жизнеописание подвигов и деяний Никитки дурака, возомнившего себя Юлием Цезарем. Его жизнь есть урок всем прошлым, современным и будущим предателям Христа.
Публикация на нашем сайте, посвящена в назидание недавнему изменнику Христовой Веры Ивану Ивановичу Миролюбову (названного в народе «Паган Паганыч»). Читай Ваня, может быть поумнеешь, хотя вряд ли! Знаю, что московская квартира и погоны для тебя важнее, чем какой-то, ничего для тебя незначащий, Христос.
"Сказание о "патриархе" Никоне"
Публикуется по книге "Сказание о "патриархе" Никоне", Москва, 2005 г.
Никон родился в 1613 году в селе Вальдеманове или Курмышове в пределах Нижняго Новаграда от бедных родителей, отца Мины, и матери Мариамии. Егда родися пришед к Мине в дом, друг Мины мордовский шаман язычник, знающий волшебное ремество, и пожелал видеть шаман новорожденнаго детища, обещая ему сказати будущность детища. И егда же Мариамия откры шаману детища, тогда шаман стал читать какое-то волшебное призывание. Посмотрел шаман на детища и затрепетал, опустился на колени и глаголя: будет он царь не царь, а выше царей и князей и князей и боляр, и будет он и богат и нищь и построит он или города или монастыри, и будут туда приезжати и цари и боляре и князи, и будут за него молитися, и будут его проклинать. И шаман сорва со своего ожерелия златицу кладя младенцу в пелены рече: пусть сие злато умастит тебе дорогу, которую уготовал тебе сам великий дух.
Затем родителие призваша священника и крестиша детища, и нарекоша имя Никитою. И по двух лете умре Мариамия, а Мина женися на другой, взя мачеху Никите. И по времени мачиха стала нелюбить Никиту за непослушание, и некая вдова Ксения, сродница Мине, взяла и воспитала Никиту, и научила грамоте. И Никита наследовал возраст своего отца, стал зело мощным юношей и поступил во служение к приходскому священнику, которой обучил Никиту чтению и пению и устрой его на клиросе.
По времени же Никита стал непристойно ухаживати за священниковою дочерию, и запрети священник своей дочери видатися с Никитою, но Никита сего не стерпе, убежа в монастырь Макария Желтоводскаго, где принят в число клириков. И некогда случися Никите идти в другий монастырь с двумя товарищами и на пути обнощевати у татарина ремеством колдуна, который, волхвуя своею бесовскою книгою и палицею, предсказал Никите быть государем великим. Но Никита хотя и не поверил, но крепко затаил мысль в своем настойчивом характере.
Не по многом же времени умре отец Никиты Мина, и возвратися Никита из монастыря в дом родительской, и женися на дочери прежде упомянутаго священника Парасковии, и прииска себе место в попы близ своей родины. Жили на поповстве неколико лет и было трое детей, и все вскоре после рождения умираху. Но у Никиты на душе глубоко вкоренилась тайная мысль, со дня предсказания ему волхва татарина, а также и предсказания мордовскаго волхва шамана, переданные Никите его родителем Миной. И на етих бесовских предсказаниях давно вкоренилася в сердцы Никиты: самолюбие, гордость, властолюбие и какое бы то ни было новое законодательство, и презирать все и все существующее ни во что.
Но как достигнуть власти был завсегдашний его вопрос с самим собою: выйти ли из духовнаго звания, и прославитися в ратном деле, и доступити какой либо власти, или принять иночество, и чрез сие получить в духовных чинах возвышение и достигнути власти. И последнее Никите представлялось удобнейшим и осуществительным, что и поведа своей жене Парасковии. И хотя Парасковия и просила Никиту оставити сие наме-рение и не покинути ея сиротою, но Никита же объяви ей твердое и неуклонное свое намерение стать монахом.
Упроси Никита и жену принять мнишеский чин, обещая ей дати большую часть злата приобретеннаго на поповском служении и от продажи имения. И чрез сие бы могла быти в монастыре известною, а свое бы происхождение ото всех скрывала. И имела бы тщание пред людьми быть любо подвижницею любо предсказательницею, и старатися всею мощию быти известною знатным болярыням и служащим при дворе царевом, да негли могла бы в будущем быти помощницею к возвышению его Никиты.
При разлуке сказав Никита, что они разлучаются для приобретения почестей и славы, да не туне будет славное об нем предсказание. Облече Никита свою жену в черныя ризы повелел ей поступити в женьский Алексиевский монастырь града Москвы, свое ж объявил ей намерение что ему необходимо нужно начать с Соловецкия обители, и тако расташася. Парасковия принята была в Алексеевский монастырь, а Никита в граде Москве на некоем подворие прият мнишеский образ от некоего скитающагося инока, а по неколице времени достигает Соловецкаго острова, и поступает в послушание ко игумену Елиазару настоятелю Анзерскаго скита. И по мале времени вчиняется в число клириков, как обыкший чтению и пению, и обладающий звучным гласом, чрез что и получи некое доверие от братии. И по времени нача самовольно входити в хозяйственныя управления скитскими делами и нача нечто изменяти в церковной службе.
И некогда чтущу Никону святую литургию, виде Елиазар около выи Никона змия черна и зело велика оплетшася, глаголаше отаи братии: о какова смутителя и мятежника Россия в себе питает, сей смутит тоя пределы и многих трясении и бед наполнит. И прирече: аще бы кто убил сего чернеца, то умолил аз за того Бога. И с сего времени начаша Елиазар и вси братия нелюбити Никона, и недопускати его до чтения и пения.
Никон видя к себе неуважение игумена и всей братии бежа с Соловецкаго острова, и прииде в Кожеозерскую обитель еже есть в Каргопольских пределах, в каковой обители проживает протопоп Прокопий родной брат Никонова тестя попа Басилия. И вскоре Никону преставися случай поступити в число клириков сей обители. И по прошествии некотораго времени преставися игумен Кожеозерскаго монастыря Наффанаил. И Божиим попущением приспе время к возвеличению Никона, будущаго искоренителя святоотеческаго предания и древняго благочестия. Избраша Никона Кожеозерским игуменом, чрез неусыпное домогательство самаго Никона.
Со времени же растатия Никона со своею женою и ета жена Парасковия поселися в Алексеевском женьском монастыре вскоре прославилася под именем инокини схимницы Наталии, сделалась известная царьскому терему, царице и царевным сестрам царя, кольми паче незамужней царевне Татияне Михайловне, которой открыла свою таину об Никоне, и сотвори царевну ходатаицу о возвеличении Никона. И вскоре сии жены устроиша Никону игумену поехати в Москву, яко бы по его монастырским делам. И по приезде в Москву Никона, по ходатаиству инокини Наталии и царевны Татияны устроиша Никону служити литургию в Успеньском соборе в присутствии царя и царицы, и юный царь пленися Никоновою наружностию, мужественною осанкою и громогласным чтением и пением. И упомянутыя инокиня и царевна упросиша царя быти ходатаем о Никоне у патриарха Иосифа, и тако вскоре сотвориша Никона архимандритом в Спасов монастырь на новое града Москвы. И царь поручает Никону принимать прошения к его царскому величеству от обиженных и являтися к царю каждую пятницу, и сие исполняя, прославися Никон пред народом, яко истинный пастырь и отец обидимым.
По некоем же времени оставляет Новоградский престол митрополит старец Афония, за старостию лет и слепотою, и удаляется в Спасов монастырь на Хутыне, в 1639 году. И на его место назначается Никон, который и спешит вскоре заняти митрополичии престол.И пожелал видети своего предшественника старца Афония на Хутыне, пришед в его келию просяше благословения. Кто ты, откуду и како нарицаешися - спросил его Афония, понеже глазами не видяше.
Аз есмь впадыко Никон, митрополит Новгородский, отвеща Никон. Афония вельми воздохнув от всея души рече: прииде время яко и Никон в митрополитах. И прирече: воли Божией оставляем о нас полезная предусмотряти. А когда же Афония был близок к концу, то заповедал близским своим призвати другаго архиерея для погребения тела его, а не Никона. Занеже Никон враг Божии есть - прирече Афония. Тако сие событие утверждает старец Корнилий, бывший келейником митрополита Афонии, и перешедший в келейники к митрополиту Никону.
И тако Никон попущением Божиим седе на престоле Премудрости Божии. Обладаем же властолюбием надъхненною дияволом гордостию нача умышляти еже бы что необычное святому уставу и новое вводити. Нача древнее церковное пение презирати, и нача необычное новое пение многоусугубляемое партесное вводити. Слыша о сем святейший патриарх Московский Иосиф воспрещаше о том Никону накрепко, но обаче Никон помогаем бывает самодержцем и духовником царевым Благовещеньскаго собора протопопом Стефаном Вонифантиевым, и того ради небрежаше патриархову запрещению. Засим умысли вскоре Никон, повеле написати образ Благовещения Пресвятыя Богородицы имеющу в недрах младенца всего совершенна.
После бывшаго митрополита Афонии келейник Корнилий спужаше Никону. Случися придти и из Соловецкаго монастыря черному диякону Пимину. Глаголет Пимин Корнилию: что ты ведаеши Корнилий, Никон митрополит антихрист. Беснушися тако глаголеши - отвеща Корнилий Пимину. И рече Пимин: Идем в церковь и видим како людей благословляет. Идоша и видеша известно, яко по новому, а не якоже прежнии святителие благословляли, но некако странно растопыря пальзы. Ужасен быв сему необычному видению Корнилий и убежа от служения Никону.
И тако правящу неколико пет Никону Новоградскою митрополиею и вводящу новыя уставы; в 1647 году, по указу цареву Никон с князем Хованским едет за мощьми святаго Фипиппа митропопита в Соловецкий монастырь. И посещая там Никон темницы, где увидел Никона сосланный патриархом Иосифом за разные ереси Арсений грек, рече Никону: святейший патриарх Никон благослови. Всяко соблазнился еси о ме, о человече, аз есмь не патриарх, но митрополит. Арсений же продолжая его называти патриархом глаголя: вскоре будеши возведен на патриарший престол Великия России, воспомяни мене во славе своей, и изведи из мрачныя сея темницы. Аще сие сбудется - отвеща ему Никон - исполнено будет прошение твое.
Егда бе Никон в Соловках в то время на Москве умре патриарх Иосиф, и чрез неусыпное ходатаиство мнимыя схимницы Наталии и царевны Татияны Михайловны, и соизволением самаго царя возведен был Никон в сан патриарха, и вывел ис темницы еретика Арсения, яко виденнаго таиновидцем изходящаго из бездны на попрание православия зверя, и устрои его на печатном дворе справщиком. Как сей Арсений, надхнен латинскаго отступления ядом, бысть богоотступнаго зверя Никона подобиравное ему чадо, и умыслиша между собою ввести в церковь все латинские обычаи и уставы. И во един вечер шед Никон к царю злоковарно нача излагати яко бы все российские книги и уставы несогласны и упроси царя на исправление книг.
В ту нощь, добродетельный старец Чюдова монастыря Симион виде видение, яко бы великий и страшный пестрый змий, обогнувшись около стен царских палат, главу и хобот имея внутри и шептал во ухо царю. И наутрие уведаша яко бысть у царя нощию Никон проси о препечатании книг.
Егда же получи Никон от царя соизволение на препечатание книг, собирает всероссийский собор в Москве в грановитой палате, в присутствии царя, синклита и всего духовенства, и предлагает Никон собору исправити все святыя церковныя книги, яко бы неправильныя, и настоятельно требует собор ему, как главе всероссийской церкви, повиноватися во всем. И иные по неведению Святаго Писания, инии прельстишася миролюбием, инии не восхотеша лишатися санов своих и почестей, а инии убояшася мук и заточения, понеже бо видяху царя преклонная во всем Никону, и тако повинуся ко всезлобному намерению Никона мало не весь собор. Осташася токмо малое избранное стадо ведущее Святое Писание: протопопы Аввакум и Даниил священники Лазарь и Никита, священно инок Капитон, диакон Феодор, старцы: Авраамии и Исаия, архимандрит Спиридон Потемкин, и епископ Павел Коломенский. Сии мужественно сташа: аки столп непоколебимии.
Егда же по окончании всего собора повеле Никон всем подписыватися под его начертание и соизволение, глаголя: нечего вам сомневатися, а приказываю всем подписатися. И дойде чреда подписоватися до епископа Павла, и он нача писати сице: Аще кто от обычных преданий святыя кафолическия веры отъимет, или приложит, или инако развратит, анафема таковый да будет. И сим подписанием яко острым оружием прободе Никона. И Никон от ярости невозможе стерпети, аки лютый зверь ухвати за власы и нача немилостивно своими руками вельми бити священнаго епископа Коломеньскаго Павла.
Помале же времени после богопротивнаго собора добродетельный старец Корнилий в Чюдове монастыре нощию виде во сне яко быти ему во Успеньском соборе, виде двух человек, един благообразный имея в руках трисоставный крест Христов, другий темнообразный, мрачный имея руках четвероконечный крыш латинский. Рече благообразный: сей есть истинный крест Христов. Глагола темнообразный к благообразному: ныне приспе время сего двучастнаго почитати, а не оного. И много им спорившим и темнообразный одоле благообразнаго.
Убудися старец от сна, и поиде во Успеньскии собор к заутрени, и услышав тамо споривших. Един рече: пой по новому. Другий рече: не поем по новому, но по старому, како научихомся тако и поем, а по новому не поем, и не умеем. И рече первый: како нибудь пой токмо по новому, а не по старому. И долго им прящимся, но одолеша новолюбцы.
В тот день за литургией были разданы просфиры с четвероконечным крестом и людем удивившимся показующе друг другу принесоша в домы и со ужасом на просфиры смотреша, но ясти не сташа.
И по некоем времени случися у рускаго государя с польским королем война, и уезжает царь Алексий Михайлович с многочисленным своим воинством воевати Польшу, оставляет ведати всеми царскими делами патриарха Никона и разрешает ему писатися великим государем, и остави на попечение Никона царицу и все царское семейство.
И случися в то время в Москве моровая язва. И приписывает царь Никону оставити блюсти столицу князьям Проньскому и Хилкову, а ему бы патриарху с царицею и со всем царским домом выехати немедленно в безопаснейшия места. И взя Никон царицу и царское семейство и всю свою прислугу, и своего клеврета ссыльнаго еретика Арсения. И тако выеха Никон большим караваном и чрез неколико дней остановишася в пятидесяти поприщах от Москвы в имении боярина Боборыкина. И егда слуги устанавливаша шатры Никон и Арсений грек и царевны пошли осматривати окрестности. В одном месте Арсений остановися и рече восторженно: как сия местность напоминает Иеросалим; вот сия река (Истра) точно Иордан, а вот те горы на запад точно Фавор и Ермон, а вот ручей текущий у подножия гор подобен Кедрону, а та местность подобна Гепсимании, и ето было бы второй Иеросалим. Глагола царевна Татияна Никону: что помышляеши о сем месте? Рече патриарх: аз давно имею намерение построити новый Иеросалим и приискивах я местности на краю света в Соловках, но подобной прекрасной местности нигде же аз не встречах, буду просить государя царя дабы дал мне соизволение и помощь на сооружение будущаго новаго Иеросалима.
И после прекращения моровой язвы поеха Никон с царевым семейством, такожде и царь по окончании ратнаго дела, по взятии Смоленьска, приеха в Москву. И нача Никон уговаривати государя яко бы на великое спасительное дело и яко бы вдохновил его патриарха Святый Дух на сооружение храма Воскресению Христову по подобию храма Иеросалимскаго, и назвать сие вели-кое сооружение новым Иеросалимом. Егда же царь соизволи Никону на сие неблагое дело и Никон назначает время съезжатися всему духо-венству, синклиту, боляром и всем именитым людем для освящения места, и закладки храма новаго Иеросалима.
И тако дождашася весны и в назначенное время съехашася многое множество народа, во главе патриарха и царя и царицы и всего болярства и духовенства. И всенародно Никон освяти место под постройку храма, и нарече сие место новый Иеросалим. И начаша тут же жертвовати на сооружение новаго Иеросалима царь и князи и боляре и вси именитые люди, и нажертвоваша злата и сребра многое множество, и отписующе к новому Иеросалиму многая села и имения и вотчины, и все несметныя богатства вручиша Никону. И вскоре Никон со своим клевретом богоотступником и еретиком Арсением заняшася своеумышленным неблагим построением, собраша многие мастеры и множество рабочих, и навозиша множество строительных материалов, быстро начаша здати новый Иеросалим.
Егда же истощи многия сокровища на построение приеха Никон к царю требовати царской казны на окончание строения. Царь посади Никона за трапезу, по окончании трапезы нача Никон просити у царя сребра. Рече царь: подожди мало, ныне казна моя вся истощена на ведение ратнаго дела. Но Никон, не терпящий никаких противоречий, нача царю дерзостне глаголати, рече: аще не прикажеши царю, дати ми нужное сребро, то аз отряхаю прах от моих ног, и даю свое слово никогда не ясти в сей трапезной. И тако уеха Никон от царя недовольный отказом, а царь остася недовольный дерзостию Никона. И с того времени начася между патриархом и царем интриги и вражда. И неста царь ходити в Успеньский собор за патриаршее служение и ни на какие торжественные крестные ходы при патриаршем служении. И нача Никон разными хитростьми примирения с царем искати, но не получи, зане царь ни желаше на Никона зрети за его продерзости. И решается Никон на последнюю хитрость.
10 июля в день пренесения ризы Господни в Москву нача служити, и после причащения повелел ключарю из церкви никого не выпущати, будет де народу патриаршее поучение. Вышел патриарх на амвон во всем облачении, нача глаголати взволнованным гласом: ленив я был вас учить и от лени я окрастовел, и вы все от меня окрастовели. За исправление мною икон по греческим образцам называли вы меня иконоборцом, за исправление и препечатание мною книг называли вы меня еретиком. Я вам делал поучение, что я исправляю по совету вселенских патриархов, а вы в окаменении сердец своих хотели меня камением побити. И все сие делается ради моих грехов. От сего времени я вам больше не патриарх, и аще помыслю быти патриархом, то буду я анафема. И снял святительское облачение и удалился в свой новый Иеросалим. А патриарший престол повеле царь блюсти Крутицкому митрополиту Питириму.
В праздник же входа Господня во Иеросалим разреши царь Питириму, вместо патриарха, хождение на осляти. Услыша сие Никон, написа царю укорительное письмо, что кроме патриарха никто не может делать вхождение на осляти: хотя я и оставил Московский престол, а в исправлении духовных дел молчать не буду. И усоветоваша царь и боляре лишить крамольнаго Никона архиерейскаго сана. И сие узнает Никон, и посылает свою жену, мнимую подвижницу инокиню Наталию, во враждебную Московскому государству Малоросию, к гетману Богдану Хмельницкому склонять вельможь и духовенство принять к себе Никона и учредить Киевское патриаршество. На что гетман, панство и духовенство с радостию согласишася. И Никон два раза пытался тайно бежать в Киев на патриаршество, но как за ним была установлена стража, то оба раза был настигаем стрельцами и возвращаем в свой новый Иеросалим, где и блюдом под строгою стражею.
И как ранее была у царя послана восточным патриархом челобитная прибыть святейшим патриархам в Москву для весьма нужных дел. И исполняется пророкованное 1666 пето. Приехаша еллинстии патриарси: Паисий Александрий и Макарий Антиохийский на суждение кореня горести, любоначальнаго возмутителя Никона, и назначиша время суда над Никоном, послаша за ним Киевскаго блюститеая митрополичей кафедры, епископа Мефодия и двух архимандритов, которые объявили Никону, что его приглашают на собор. И объявиша чтоб он явился смиренным обычаем. И тако собрашася в столовой палате в Кремле при церкви Бпаговещения царь и восточнии патриарси, и вси свидетели по делам Никона, седоша вси на свои места приведоша и Никона.
И не видя Никон себе места где сести, зело оскорбися и небрежно и гордо поклонися восточным патриархом и царю рече: я места себе где сести с собою не принес, пришол я узнать для чего всленстии патриарси меня звали - гневно спросил Никон. Глагола царь патриархом: от начала Московскаго государства, соборной церкви, такого безчестия не было, какое учинил бывший патриарх Никон для своих прихотей. И тако судиша Никона по два дни за многия его беззакония, а на третий день лишиша его архиерейскаго звания. На третий бо день собрася весь собор, Никон был зело гневный, боярин Алмаз Иванов нача читати обвинительное соборное изложение сице:
Проклинал российских архиереов в неделю православия, мимо правил и суда; покинутием престола заставил церковь вдовствовать восемь лет и шесть месяцев, ругался двоима архиереом: одного называл Анною а другаго Каиафою, двоих боляр: одного называл Иродом, а другаго Пилатом, на соборе патриархов порицал султанскими невольниками, суд их уничтожал, правила вселенских соборов отверг, в письмах к патриархам государя обвинял в латынстве, называл мучителем, и писал что вся российская церковь приклонилась к латынским догматам, епископа Павла Коломеньскаго своими руками бих, и без суда лиши сана и приказа казнити огнесожжением, отца своего духовнаго повеле без милости бити, живя в Воскресеньском монастыре многих людей иноков и бельцов наказывал не духовно, не кротостию за преступления, но мучил казнями, кнутом палицами, иных на пытке жег огнем. Когда ж чтение окончилось, Александрийский патриарх снял с Никона клобук и панагию и надел простой мнишеский и сказал: впредь патриархом не называйся и не пишись, а называйся простым мнихом Никоном; в монастыре живи тихо, безмятежно, и о своих согрешениях моли всемилости-ваго Бога.
Знаю - воскликнул Никон - и без вашего поучения как жить, а что вы клобук и панагию с меня сняли, то жемчуг с них разделите по себе; достанется вам жемчугу золотников по пяти или по шести, да золотых по десяти: Вы есте просаки и грабители, а не пастыри, и пришли есте не на пользу, но лестию и похлебством жестоконравных человек сердца похитите, и именем патриаршества точию, а не делом нраву их разрешение учините, и тем ненасытную вашу гортань сребролюбивую и аду подобную наполните. И патриарх Паисий не стерпел сего оскорбления, посохом своим сшиб с Никоновой головы клобук на землю и много друг друга укоряюще и поносящее. Затем Никон закричал: зачем вы действуете как воры в монастырской церкви, в отсутствии народа. Поставлен я в патриархи при всенародном множестве, ведите меня в ту церковь, где я принял пастырскии жезл. На сие Никону отвещаша: все едино в какой бы церкви не было произнесено определение собора, но было бы оно по совету царя и архиереов. Посем взяша Никонапод стражу и повезоша из Чюдова монастыря в простых санях на земский двор, и ждать указа повелеша. И затем помале времени, по указу государя, свезоша Никона в Ферапонтов монастырь на заточение.
И живя Никон в Ферапонтове монастыре. И чрез неко время близ монастыря на острову длиною в 20, а шириною в 5 саженей, Никон тут водрузил четвероконечный крест с надписанием, что крест поставлен патриархом Никоном, бывшим в заточении. И бывший при Никоне там мних Иона, искусный резщик, разсказывал стрелецкому голове Шепелеву, и писменно засвидетельствова, что Никон к тому кресту ездил и беседовал со дияволом, который являлся ему во образе змия, и Никон обнимал его и целовал, испрашивал что об нем говорят в народе.
Обо всем етом голова Шепелев донес царю, и Феодор Алексеевич послал туда Тульскаго архимандрита Павла и дворянина Ивана Желябовскаго, и на основании показаний их Никон переведен в Кирилов Белоезерский монастырь. По неколицех летех, по просьбе царицы Наталии Кирилловны, разреши царь Никону возвратитися в новый Иеросалим. Но Никон на пути не доезжая Ярославля умер 18 августа 1681 лета, против Спасскаго монастыря, на реке Костроме, и откуда перевезен бысть в новый Иеросалим, где и погребен в церкви называемой Темница.
От таковыя глубины темнаго ада, да избавит нас Господь Бог наш, и да утвердит нас в древлецерковнем благочестии и в сохранении заповедей Божиих до конца жизни нашея пребывати, и во оставлении грехов, и чистое покаянием Ему, всещедрому Владыце, принести и вечных благ получити.
Достопримечательныя события
богоотступника Никона патриарха, списанныя
с показании очевидцев во время его
патриаршества, бывших у него в поспужении
В тыя времена егда Никону превращающу все древнецерковные уставы на новые, некий поселянин Димитрий с Волги, откуда был Никон родом, разсказывах сие: Изловившу ми осетра великаго, и повезе я его к Москве в дар отцу патриарху Никону: друг мне он бе прежде. По прибытии в Москву патриарх меня встретих радушно и дар от меня принял любезно благословил меня и велел быти ми при себе в палате, напоив мя питиями довольно. Он повеле ми спати близ себе в другом притворе. И я проснувшись нощию, и вижу в малую скважню двери в Никоновой палате свет, приблизихся осторожно к двери, и вижу Никона в большой палате, от многих бесов почитаема. И они его любезно лобызали и посадили на престол, и венчали его царем, возложили на главу ему царскую корону, кланялись ему и говорили: воистинну любезный наш брат, яко ты нам поможе крест Мариина Сына изгнати, низложити и преодолети. Точию се неладно сотворих чесо ради присна человека пустил еси к себе спати, слышит бо вся наша действа, иди и удави его, да не повесть сего. Рече Никон бесом: друг ми есть достойный, и сосед ближний, упився спит, ничто же весть сего. Паки рекоша беси: иди и удави. Отвеща Никон: аз иду искушу его. Аз же велми ужасохся, бежах в постелю мою и притворихся спящим, и храплящим. Прииде ко мне Никон, нача будити мя, но аз крепко притворихся спящим. Тогда Никон нача стрекотати иглою пяты ног моих. Аз едва крепихся, но выговорих: я друг моему отцу Никону объявлю - и паки начах храпети и спати. И Никон ушед от меня, и затем ушед в собор к заутрени.
От виденнаго ужаса аз более не мог спати, и я пошел в патриаршую ложницу и увидех у постели ступни чернаго бархата, и посмотрив внутрь их заметив стельки добраго сукна, ощутив в них что-то, подпорол и к великому моему ужасу увидех: в одной стельке был образ Пресвятыя Богородицы, а в другой крест Христов трисоставный из тонкаго серебра. Когда пришел Никон и спрашивал меня, како спах и что видех, азе отвещал: ничего не помню владыко, токмо пяты болят о похмелити хотят. И нача Никон надо мною смеятися, и опохмелив мя довольно, и благословив и отпустив к дому.
А другой повествователь, келейник Никона, старец Андреян повествует сице: Бых келейником патриарха Никона, единожды усмотрих аз в патриарших сапогах на стельках изображение: на одной стельке трисоставный крест Христов, а на другой образ Пресвятыя Богородицы. 
Далее повествует Андреян: возненавидех же аз за сие патриарха, и многажды начах ему пререковати, и он многажды бих мя, но аз непрестая обличах патриарха: он же вельми на мя разъярився повеле оковати нозе мои железы тяшкими и оловом залити и заточити мя в Палеостровский монастырь на Онеге езере.
Некогда бывший в послужении у патриарха Никона, иподдиякон Феодор повествует сице: Единожды мне правящу патриаршую постелю, и усмотрих под патриаршею постелею образ Распятия Христова, ужасохся и бежах от патриарха. Последи же сей Феодор сожжен бысть с протопопом Аввакумом в Пустозерске.
Мних некий именем Наффанаил, родом киевлянин, бывший уставщиком у патриарха Никона, повествует сице: Единожды глагола ми патриарх: при святом крещении, во отречении сатаны, не подобает на него плевати, ибо неведучи у нас сие творят. Аз же начах с ним претися, что подобает. И после долгих пререканий аз сказах: плюю аз и на того, кто за сатану стоит. За сие вельми разсвирепе на мя Никон, и повеле мя бити плетьми, и затем сосла в заточение в его новый крестный монастырь на Белое море.
Егда же патриарх Никон напечата свои новыя растленныя Служебники и вси церковныя книги по своему злодыхательному на святыя уставы коварству, приказа новыя книги по всем церквам и епархиям развозити и по ним служити, а старыя святыя богодухновеннныя древния книги повсюду повелел накрепко обирати и привозити к Мос-кве, и всенародно на Лобнем месте яко непотребный плевел казни предавати, сиречь сжигати.
Егда же Никону бывшу патриархом и отнюд не взираше на святоотеческое древнее предание и Святое Писание, а повсюду разсылаше приказания, чтобы нигде не служили по старопечатным книгам, и причастие бы везде производили по новому уставу. А кто не восхощет принимати новаго причастия, таковых приказоваше приводити и причащати силою, предписываше кляпыво усты влагати, и причастие тако вливати, а непо-коряющихся в заточение ссылати и казнити.
В неделю православия в Успеньском соборе при участии трех патриархов: Московскаго, Антиохийскаго и Сербскаго, и пяти архиереов руских и множества народа и архимандритов и игуменов и прочаго духовенства храм был переполнен молящимися, в числе которых находился и сам царь. Когда литургия окончилась в месте с обрядом православия, происходившим тот час после Трисвятаго, патриарх Никон, сопровождаемый духовенством, вышел на амвон, где уже приготовлен быа аналой. Один из дияконов открыл пред патриархом книгу бесед, в которой он начал читать соответствующую дню беседу. Прочитав ее, послал людей своих за иконами, которые были из домов жителей отобраны, и от знатных сановников, и принесли к патриарху.
В отсутствии царя Никон приказал своим служителям выколоть у собранных икон глаза, и в таком виде носити по городу, и объявляя царский указ, угрожавший строгим наказанием, кто впредь осмелится писать подобныя иконы. Московитяне весьма приверженны к иконам древняго письма (говорит История митрополита Макария) увидя его пришли в сильное негодование, и говорили, что патриарх тяжко погрешает, осыпая его бранию: называя иконоборцем. Затем оба патриарха предали анафеме и церковному отлучению всех, кто впредь будет писать иконы с двухперстным благословлением, или держать в домех такия иконы. Причем Никон брал одну за другою подносимыя иконы, и каждую показывая народу, бросал на железный поп с такою силою, что иконы разбивались о пол. И потом велел их сжечи
Тогда царь, слушавший в смиренном молчании проповедь Никона, тихим гласом рече ему: Нет батюшка, не вели их сжигати, а лучше прикажи зарыти в землю. И каждый раз, когда Никон брал в руки какую либо из икон, он приговаривал: ета икона взята из дому вельможи сына такого то, людей знатных. Он хотел их етим пристыдить всенарод-но, чтобы другия не последовали их примеру. Чрез сии великаго ужаса достойныя поступки Никона, стал охлаждатися к Никону и царь и вси боляре.