Церковный собор 1666—1667 годов окончательно закрепил раскол в Русской церкви. После него произошло отделение от греко-российской церкви значительной части русского народа, получившей название староверов. Триста лет живет она самостоятельной жизнью, основанной на безусловной верности Православной церкви.

Такое явление, конечно же, не могло быть случайным. История показывает, что оно подготавливалось в течение ряда веков и обнаружилось окончательно на соборе 1666—1667 годов.

С принятием в 988 году христианства Русь получила от Византии не только совершенную церковную организацию, догматы и обряды, но усвоила древнейшее убеждение византийских богословов в незыблемости Православия и строгом его хранении. Первоначально русские считали греков своими учителями в христианстве. Положение изменилось после Флорентийского собора 1439 года, на котором греческая церковь приняла унию с католичеством. Однако, находясь долгое время под мусульманским владычеством, греки постепенно отдалялись от Православия.

А с XVI века греческая церковь находилась уже в глубоком кризисе: богослужебные книги печатались в иезуитских типографиях, духовенство училось в иезуитских коллегиях, где многие становились тайными католиками, затем получали высшие церковные должности и т. д. Происходило падение христианских нравов. Греческое духовенство, приезжавшее в Россию, проявляло двуличие и коварство. С одной стороны, превозносилось Русское Православие, с другой — русских христиан называли варварами и невеждами.

Все это вызывало опасения властей и иерархов России и укрепляло убеждение, что греки окончательно изменили Православию. Для проверки греческого благочестия в Грецию было послано посольство во главе с Арсением Сухановым. Результаты проверки были резко отрицательными. Но царь Алексей Михайлович и патриарх Никон стали проводить грекофильскую политику в деле исправления русских Богослужебных книг и обрядов, что означало отказ от обращения к отечественной старине как основному источнику благочестия. Ориентация на греческие печатные книги XVII века имела следствием внесение в Богослужебные книги элементов католицизма. Новые обряды были закреплены целой серией церковных соборов (1654, 1656, 1666 гг.), наконец,— на Большом Московском соборе 1667 года.

На соборах 1654 и 1656 годов при участии сербского патриарха Гавриила и антиохийского Макария, русские Богослужебные книги, напечатанные при пяти первых патриархах, и обряды объявлялись неправославными. В чинопоследование вносились значительные изменения: в проскомидии стали употреблять пять просфор вместо семи, в литургии многие слова молитв и песнопений были заменены новыми, отсутствовавшими в древнегреческих и славянских текстах. Например, в Херувимской песне вместо «приносите» стало «припеваюше». Изменения коснулись и Символа Веры, что было совершенно недопустимо.

Было произнесено проклятие на крестящихся двуперстно, они были обвинены в армянской ереси. Но на этом участники собора не остановились, а решили, что двуперстное знамение заключает в себе ересь Ария и Нестория.

Собор 1666 года был крупным собранием русских епископов, созванных для утверждения постановлений двух предыдущих соборов и для суда над христианской стариной. На соборе присутствовали все русские епископы и митрополиты. На первом его заседании епископам были предложены следующие вопросы: 1) признают ли они православными четырех восточных патриархов 2) признают ли правильными и достоверными печатные и руко­писные греческие книги 3) признают ли они правильными с канонической стороны соборы 1654 и 1656 гг.

На все эти вопросы дали положительные ответы. Особенно был важным последний. Он отвергал давно установившееся мнение о том, что осуждения и проклятия всех соборов на староверов касались только их неподчинения господствующей Церкви, но не распространялись на исповедуемые ими древние обряды. Осуждения и анафема прежних соборов автоматически вошли в решения соборов 1666—1667 годов. Таким образом, обвинения древних книг и обрядов в неправославии, а двуперстия — в принадлежности к армянству (монофизитству), арианству и несторианству стало свершившимся актом, под которым подписались все русские иерархи и православные патриархи.

В последующие заседания собор занимался судом над приверженцами Древлеправославия. Некоторые из них из-за страха наказания отреклись от своих прежних взглядов, нераскаявшиеся же были отлучены от Церкви и посланы в заточение.

Соборное определение гласило: истинной отныне является просфора с четырехконечным крестом, крестное знамение совершается тремя первыми перстами, молитва Исусова читается со словами «Боже наш», а не «Сыне Божий», «аллилуйя» говорится трижды, а не дважды, при благословении священники должны употреблять именословное благословение (малаксу).

Соборное определение строилось не только на постановлениях двух предшествующих соборов, но и на книге Симеона Полоцкого (Ситниановича) «Жезл правления», где повторялись обвинения старых обрядов в различных ересях. Эта книга в качестве основополагающей для борьбы со староверцем была одобрена собором 1667 года, хотя сомнительность ее и в историке-канонической безграмотности, и в том, что автор ее — выпускник иезуитских коллегий, тайный униат, человек, чуждый православию.

Бездумное церковное реформаторство получило свое завершение на последнем самом крупном соборе, происходившем в декабре 1666 — мае 1667 года. В нем приняло участие 29 епископов: 17 русских и 12 восточных во главе с 3 патриархами — русским Иоасафом, антиохийским Макарием и александрийским Паисием. На соборе был осужден и сослан впоследствии в Ферапонтов инициатор реформ патриарх Никон. В январе был избран новый патриарх, Иоасаф II. Участники собора высказали свое суждение о нем в «Изречении», где дословно повторялось сказанное прежде относительно древних книг и обрядов. Все противящиеся нововведениям были преданы анафеме. На соборе было снято проклятие Стоглавого собора на крестящихся троеперстие и трегубящих аллилуйю. Древние церковные предания отнесены были к области «сонного мечтания» русских книжников и не принадлежащими святым отцам. Обливательное крещение приравнивалось к погружательному, что в Православии всегда считалось злейшей ересью. Наконец, относительно староверов участники собора заявили, что их необходимо наказывать не только церковным наказанием, но и градским, то есть по гражданским законам. В результате на Руси с благословения Церкви запылали костры, на которых сжигали исповедников древнего правоверия. За короткий исторический срок, с 1654 по 1667 год, произошла коренная ломка традиционного христианского сознания, древних христианских устоев и быта. Все святое, доселе бережно сберегаемое и лелеемое вдруг на виду у всего русского народа стало подвергаться осмеянию, обвинениям в невежестве и мракобесии. Русская церковная старина объявлялась созданной «от ветра главы своея».

Предавая анафеме древние книги и обряды и их последователей, собор 1666—1667 годов предал анафеме и прежнюю Русскую Церковь. Для русских благочестивых христиан стало непонятно, как же, по сути дела задним числом, оказались причисленными к вселенским ересям сам основатель христианства на Руси Владимир Святой, Сергий Радонежский, Иосиф Волоцкий, крестившиеся двуперстно.

Ничем не оправданное грекофильство царя Алексея и патриарха Никона привело не к единению с подлинной греческой церковью, а к привнесению в русскую церковную жизнь сперва латинского, а затем и протестантского начал, вызвало раскол церкви, который уже непреодолим.

Может быть в этой связи прислушаемся к пророкам: «...Начиная от бездушных реформ Никона и Петра, когда началось вытравление и подав­ление русского национального духа, началось и выветривание покаяния, высушивание этой способности нашей. За чудовищную расправу со старо­обрядцами — кострами, щипцами, крюками и подземельями, еще два с поло­виной века продолженную бессмысленным подавлением безответных. безоружных соотечественников, разгоном их во все необжитые края и даже за края свое земли,— за тот грех господствующая церковь никогда не произ­несла покаяния. И это не могло не лечь валуном на все русское будущее, а. просто: в 1905-м гонимых простили... (и то слишком поздно, так поздно, что самих гонителей это уже не могло спасти)» (А. Солженицын).