Павел Морозов, 1963 год, г.Кишинев
Без принципов, без убеждений, с безверием в душе
Без любви, без вдохновений, живет доселе на земле,
Потомок Каина вреднейший, Сатаниилу друг вернейший, ядовитейшее зло.
Те способы простые, Каин коим владел
Когда намерения злые, осуществить он захотел.
Иными стали у потомков, они далеко вперед ушли,
Зло творить открыто, громко, они отсталостью сочли.
Лицемерие, притворство, маска дружбы, клевета,
И коварное потворство, умело скрытая вражда.
Расчет, внезапность, вынужденье, осторожность и подход,
В любви и верности признанье, и змеиный, тихий ход.
Дети Каина и внуки, себе в веках приобрели,
И, совершенствуясь правнуки, Июду в мир произвели.
И, как завершение, Июда, собой зло все увенчал,
В центре стал земного круга, и мир предательство узнал.
Его проклятьем наградило, человечество давно,
И презреньем заклеймило, а живое все оно.
Скользит змеей и проникает, во все скрытые места,
И кожу как змея меняет, исчадье тьмы и лжи отца.
Если зло где не созрело, предатель все ему найдет
И лжесвидетельское дело, по листочкам соберет.
Слова простые он умеет, так представить, извратить,
Что даже враг так не сумеет, их составить и сложить.
Имеет дружбу, уваженье, ласкает, хвалит, примирит
И легко без сожаленья, на друга ложь наговорит.
В нем все изменчиво, прдажн6, честь и совесть, и душа,
Кого предать – это не важно, друга, брата иль отца…
В угоду сильным в чувстве злобным, или в зависти одной
Иль вдохновении утробном, иль снедаемый тоской.
По идеалам всех Июд, добро унизить, оплевать…
Он всегда с твоей услугой, готов где следует предстать,
И притворным поцелуем, без стыда тебя предать.
Но, как бы не был он уветлив, адских врат не миновать,
Для него давно отверстных, чтоб Июду повстречать,
Встреча пышная готова, за пределами земли,
За стеной досчатой гроба, там, в невидимой дали.
И как только никонианин умирает, тотчас начинаются приготовления к сопровождению его в адские жилища. Демоны окружают его со всех сторон и, с церемониями, достойными, чтобы, их описать, вручают ему пропуск во ад и грамоту на получение награды от владыки тьмы и духов зла.
Впереди его становятся адские фурии с шипящими и извивающимися змеями. По сторонам становятся демоны с описанием всех заслуг никониана-предателя перед ними и их повелителем. Шествие замыкают чудовища, извергающие изнутри пламень и удушливый дым. Все хором поют:
«Без предательства никак, зло не может созревать,
Без него бы наше дело, истощилось, захирело…
Мы – духи тьмы, и лжи, коварства, противен нам
Открытый путь,
Мы – духи зла, убийств, тиранства, сплетенных
Хитростию пут…
Наш радость – столкновенье, убеждений и идей.
И во всем всегда сомненье, и безсмысленность речей…
Мы в восторге, в упоенье, и нет радости конца,
Когда к совести презренье, мы доводим до конца…
Здесь пение обрывается, так как вдали показываются мрачные жилища ада, озаряемый изнутри кровавым светом, исходящим из пламени страстей. Слышны стоны, скрежет и вопли отчаяния. От столкновения дух, находящихся в безпросветной тьме, слышится какой-то особый шум, раздражающий их и заставляющий в беспредельной ярости накидываться друг ан друга, чтобы уничтожить один другого. Но поскольку уничтожения нет, ярость разгораясь, все больше и больше терзает самые души, вонзаясь, как лютейший зверь в самое существо души.
При приближении торжественного шествия, сопровождающего никониана к воротам ада, они безшумно открываются. В глубине обширнейшего двора, с постройками адских жилищ, виден дворец повелителя адских духов, построенный на противоположностях и противоречиях, от чего вид его, все время меняется. От всего дворца на подобие лучей, скользят ложные мысли и понятия, сплетенные в причудливые рисунки, прельщающие красотой и изяществом и легкостью форм. При открывшимся адском величии и красоте, хор возобновляет пение:
О премудрый повелитель. Не повторяемый ни в ком,
Мира темного властитель, и над всем всемирным злом.
Тебе подвластны силы ада, смерть идет перед тобой…
Остры орудия смертельны, разнообразны и сильны,
Их удары точны, верны, как веление судьбы.
Покорны там, кому удары, ты наносишь, не щадя,
Из чаши пьют яды, отравы, и славят гибелью тебя.
Алчность, скупость, властолюбье, пустая слава и любовь
Неблагодарность, сластолюбье, ревность, зависть, мщенье, кровь.
Яд сомнений, недоверье, пресмыкательство раба
Горделивое презренье, ложь, измена, клевета.
Злорадство, лесть, непостоянство, лицемерство и обман,
Вероломство и коварство, слуг смерти крепкий стан.
И несравнимое ни с чем, в этом воинстве твоем,
Неоцененное ни кем, в человечестве земном.
Для тебя же, повелитель, всех почетней и милей,
Как твоей мысли завершитель, и как дар адский для людей.
И как первенец злодейства, зачатый в недрах вечной тьмы,
Венец притворства, фарисейства, печать проклятий и вражды.
Предательство, предатель, велик, среди твоих всех слуг,
И как тайны нашей обладатель, и как надежнейший наш друг…
Мы изменчивы, лукавы, он лукавее стократ,
Сладкой сделает отраву, и вкусным – самый сильный яд.
Менять лицо, слова и речи, маску дружбы одевать,
И даже ставить ликам свечи, и, целуя, подавать.
Пути лукавые знакомы, твердо он по ним идет,
И ко злу он все препоны, незаметно обойдет.
Просим дать ему во аде, место ближнее к тебе,
Дать приказ и о награде, о венце на голове.
Из сокровищниц подземных, из наших лучших кладовых,
Из бездны темных и бездонных, из преисподних мастерских.