На нашем сайте мы решили публиковать не только апологетические сочинения христиан. Чтобы прояснить проблему Раскола надо услышать и "никонианскую сторону". Поэтому мы предлагаем читателю ознакомиться с замечательной по своей откровенности и глупости статью Н. Михайловой. В последнее время никониане "на словах" пытаются не допустить никакой полемики о Расколе, все время "буробят" елейными голосками о "общих корнях и вере". А что они думают на "деле"? "Благодатнейшая" Н. Михайлова проясняет нам "латентную", скрытую позицию всего никонианства, что у умного на уме, то у дурака на языке. Мы надеемся в дальнейшем публиковать наиболее характерные мысли разных "батюшек" и "старцев" со "старицами".

 

"О старообрядчестве"

Источник http://www.antirascol.nm.ru

Наталья Михайлова

Предисловие

Во втором и третьем номерах журнала "Благодатный Огонь" были опубликованы очерки по истории сектантства и раскола в России. В них основное внимание уделялось вопросам предыстории раскола в XV--ХVII вв. и его развитию в XVIII--XIX вв. Было показано, что корни старообрядчества, этого сложного антицерковного религиозно-политического движения, уходят в дохристианскую эпоху и что в середине XVII в. оно объединило под лозунгом защиты "старой веры" и "старых обрядов" множество разнообразных по происхождению и идеологии еретических течений. Церковь, руководствуясь канонами, называла всех приверженцев "старых обрядов", вне зависимости от их вероучений и обычаев, раскольниками. Сами себя они таковыми не считали, поэтому православных называли и называют "еретиками-никонианами", а себя - староверами или старообрядцами.

По одному важному признаку -- отрицанию или признанию священства и Таинств -- народ различал в расколе согласия и секты беспоповцев и поповцев (они же беглопоповцы). Члены сект беспоповцев придерживались богомильского учения о том, что антихрист воцарился в Церкви, и ждали скорого конца света; они отрицали священство и проповедовали безбрачие. Поповцы признавали необходимость священства и всех семи Таинств, но со временем тоже усвоили "учение об антихристе" (об этом свидетельствует Окружное послание 1862 года; см.: Благодатный Огонь. 1998. ¦ 2). По историческим условиям своего возникновения общины раскольников, во-первых, не считались сектами, а во-вторых, несмотря на существенные различия в их "старых верах", в научной литературе было принято объединять их под одним названием старообрядчество, что, надо заметить, внесло немало путаницы в понимание как истории раскола, так и его современного состояния. Это объединяющее разнородные секты название раскольники получили из-за общей всем сектам приверженности к "старым обрядам" и "старым книгам", изданным при патриархе Иосифе. Из "старых обрядов" главными являются: двоеперстие, сугубая (двойная) аллилуйя, хождение посолонь, написание имени Иисуса "Исусъ", добавление в 8-й член Символа веры слова "истинный", почитание только "восьмиконечного" креста.

Однако, не говоря уже о том, что и эти "старые обряды" были относительно новыми, в среде беспоповцев сохранялись многие верования и обряды, имевшие дохристианские, языческие и гностические корни, а со временем и у беспоповцев, и у поповцев появились обряды, изобретенные ими самими. Из таких старых и новых обрядов, совершенно чуждых Православию, главными были и остаются:

-- от язычества: рудименты культа Великой Матери ("сырой земли"), культ 12 пятниц, почитание источников и камней;

-- от гностических и других дуалистических сект: безбрачие мирян и разные виды самоистребления;

-- от анабаптистов и протестантов: "перекрещивание" и "перемазывание" миром людей, ранее крещенных в Церкви, и совершение богослужений мирянами (мужчинами и женщинами);

-- от жидовствующих сект: отказ от иконопочитания, празднование субботы, обрезание и пр.

За неимением священства старообрядцы стали формировать самочинные "иерархии" и называть их "древлеправославными церквами". Теперь в старообрядчестве, этом, повторяю, организационно не оформленном союзе разнообразных по вероучению и времени происхождения сект, существует по меньшей мере шесть "древлеправославных церквей", и есть все основания думать, что "церквеобразование" будет продолжаться. Каждая из них, а также те согласия, что пока не имеют статуса "церквей", считает только себя "истинно православной", а всех остальных - "тьмой заблуждений" (1)*. Уже давно они друг друга анафемствовали, и каждая из них, естественно, прокляла "никониан", то есть Русскую Православную Церковь и остальные Поместные Православные Церкви, так как и они являются "новообрядцами". Подробности основания этих "церквей" изложены в статье "История раскола" (Благодатный огонь. ¦ 2). Для справки приведем лишь самые краткие сведения о них (2).

1. Русская старообрядческая православная церковь (РСПЦ), она же Старообрядческая митрополия, бывшая "белокриницкая иерархия". Основана в 1846 г. в местечке Белая Криница в Австрийской империи. Ее административный центр находится в Москве на Рогожском кладбище. На территории СНГ по состоянию на 1997 год насчитывала 250 приходов. Находится в единстве со старообрядческой "церковью" в Румынии с центром в г. Браила.

2. Древлеправославная церковь (ДЦ). Основана в 1923 году в Саратове обновленческим архиепископом Николой (П. А. Поздневым, 1853--1934) в среде беглопоповцев, не признававших "белокриницкую иерархию". Административный центр несколько раз перемещался, с 1963 года находится на Украине в г. Новозыбкове Черниговской области, отчего их еще называют "новозыбковцами". С 1987 по 1997 год число общин ДЦ выросло втрое и достигает 60.

3. Еще одна Древлеправославная церковь (ДЦ). Основана бывшим иеромонахом Климентом (Логиновым, ум. 1938), который сначала стал "епископом" на Рогожском кладбище. По его имени члены этой "церкви" назывались климентовцами. К 1997 году у климентовцев имелись четыре лжеепископа. Общая численность не превышает 5000 человек.

4. Единая древлеправославная церковь (ЕДЦ). Основана в 1920-е годы бывшим (запрещенным) епископом Уфимским Андреем (князем А. А. Ухтомским, 1872--1937), ушедшим в раскол, по имени которого его последователи и назывались "андреевцы". Это одна из ветвей катакомбников-единоверцев (брат А. Ухтомского был единоверцем).

5. Древлеправославная Старопоморская церковь (ДСПЦ) федосеевского согласия беспоповцев с центром на Преображенском кладбище в Москве. По состоянию на 1997 г. у федосеевцев в России было около 300 общин, но есть еще и в Прибалтике, и в Польше, и в США.

6. Древлеправославная Поморская церковь Латвии (ДПЦЛ), бывшая гребенщиковская община в Риге. Председатель Центрального совета этой "церкви" Иван Миролюбов, несмотря на беспоповство, носит звание "отца", или "иерея".

В начале 1999 года Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) начал налаживать контакты с разными "древлеправославными церквами". Сношения начались по инициативе председателя ОВЦС митрополита Кирилла (Гундяева). В связи с этим хотелось бы напомнить, что инициатором отмены "клятв 1667 года" на Поместном Соборе в 1971 году явился известный своей экуменической деятельностью митрополит Никодим (Ротов). Именно по его докладу Собор принял постановление об "отмене клятв" в такой редакции, которая не устраивала ни раскольников, ни православных. Поместный Собор 1971 г. отменил несуществующие клятвы "на старые обряды и книги" и оставил действующей анафему на непокорников и хулителей Церкви, анафему, которая была произнесена на Большом Соборе 1666--1667 гг. Хотя раскольники сами в течение трехсот лет твердили, что "клятвы положены на обряды и книги", однако же, будучи начетчиками, прекрасно понимали, что анафема на них осталась, и потому никакого притока старообрядцев в Церковь с 1971 года не наблюдалось, если не считать естественного притока тех, кто понял ложь раскола.

Теперь за дело объединения Русской Православной Церкви и шести "древлеправославных церквей" (не считая мелких толков) взялся ученик митрополита Никодима митрополит Кирилл. По его докладу 19 июля 1999 г. было решено создать особую Комиссию при ОВЦС по координации отношений со старообрядчеством, без уточнения, с какой его разновидностью. Уточнение не понадобилось, потому что созданная Комиссия, как следует из ее недавно появившегося в сетях Интернета (сайт ОВЦС) обращения, все разновидности бывших раскольников объявила православными, а их "древлеправославные церкви" назвала "церквами-соседями". Участниками первого заседания Комиссии, кроме сотрудников ОВЦС, были представители одного единоверческого прихода в Москве и федосеевцы-беспоповцы из гребенщиковской общины в Риге. В обращении звучит призыв к остальным "древлеправославным церквам" подключиться к совместной работе.

Как тут не вспомнить, что за пределами нашего Отечества у нас есть еще "церковь-сестра", как изволили назвать творцы Баламандского соглашения римо-католическую церковь. Пока нет никаких известий о том, признают ли наши "соседи" эту церковь своей сестрой, но если посмотреть на действия "сестры", то можно прогнозировать, что же будут делать "соседи". Например, недавно глава "церкви-сестры" посетил православные Румынию и Грузию и грозится посетить Россию, а в православной Белоруссии "церковь-сестра" открыла новую епископию в Витебске. И на торжествах поставления католического епископа в городе, где зверствовал изувер и жесточайший враг Православия Иосафат Кунцевич, присутствовали православные епископ и священники. Что касается "древлеправославных церквей-соседей", то и они имеют свои интересы и, надо отдать им должное, уже добились важных результатов. Главным их достижением можно считать зафиксированное в официальном документе ОВЦС МП и помещенное в Интернете решительное осуждение публикаций на тему о расколе в церковных изданиях. Нетрудно догадаться, что это осуждение, или, скорее, запрет, имеет явно односторонний характер и нисколько не затрагивает публикаций самих старообрядцев. Есть основания думать, что внецерковные издательства не прислушаются к рекомендациям ОВЦС и будут продолжать публиковать антицерковные пасквили "соседей". Это тем более вероятно, что интерес к старообрядчеству проявляет не только ОВЦС, но и множество других, как теперь принято говорить, сил.

Вопреки бытующему мнению о малочисленности и абсолютной безвредности "вечно гонимых" старообрядцев, им оказывают внимание идеологи самых разных направлений (см. список литературы, ¦ 3--6, 10, 17), видимо, рассчитывая на их поддержку в своей борьбе с Православной Церковью. В свою очередь, сами старообрядцы из разных "древлеправославных церквей", пользуясь этой заинтересованностью, стремятся, во-первых, получить доступ к СМИ для пропаганды своих идей (3), а во-вторых, добиться признания своих прав на "древлеправославное наследие", как в вероисповедном, так и в имущественном отношении (4). Среди тех, кто надеется заполучить стойких борцов с Православной Церковью себе в попутчики и союзники, находятся "патриоты" и "западники", "монархисты" и "демократы", современные обновленцы, оккультисты и неоязычники. Сразу нужно сказать, что все они, несмотря на разнообразие программ и платформ, трудятся не напрасно, потому что мир старообрядчества многообразен и широк и в нем есть секты на любые вкусы. Единственное, чего там нет, так это Православия, иначе бы все они были членами Русской Православной Церкви. Как говорил св. Иоанн Златоуст: "Если они православные, то отчего не с нами?"

В предлагаемых вниманию читателя очерках рассмотрены три темы по истории раскола; в дополнение к сугубо историческим сведениям в каждом из них дано отражение той же тематики в современных публикациях. Так, тема самосожжений напрямую связана с новейшими потугами патриотически-оккультных интеллектуалов с помощью старообрядцев возбудить в обществе апокалиптические настроения вплоть до прямых призывов "уходить в катакомбы и самосжигаться" (3). История многовековой борьбы "хранителей древлего благочестия" с Православным Царством вплоть до свержения последнего Царя Николая II, с одной стороны, может быть интересна "монархистам", а с другой, делает более понятными истинные причины нападок современных старообрядцев (5) на династию Романовых, вероятно напрямую связанных с предстоящей канонизацией ненавистного им Царя. И наконец, в третьем очерке кратко описана связь обновленчества со старообрядчеством.

История самосожжений в древних сектах и русском расколе

Как только речь заходит о расколе, сразу всплывает и вопрос о самосожжениях. Тема массовых самосожжений составляет стержень одного из главных раскольнических мифов, созданного, как и все прочие, "староверами" для самооправдания и переложения вины за содеянные преступления на Православную Церковь. Раскольники и разделяющие их трактовку ученые утверждают: 1) что это явление уникальное и самобытное; 2) что это добровольное мученичество за веру и 3) что это не догмат и не учение, а вынужденный протест гонимых за веру старообрядцев, спровоцированный самими властями, с 1685 года начавшими систематические преследования раскольников. Единственным выводом из такой интерпретации этого странного явления может быть следующий: в гибели тысяч русских людей, среди которых большая часть были женщины, старики и дети, виноваты не те, кто их этому научил, не их "старая вера", а власти и в первую очередь "официальная" Церковь. Рассмотрим основные положения этого мифа.

1. Примеры самосожжений в древности

Что касается уникальности самосожжений, то действительно, история Древней Церкви такого способа защиты православной веры даже во времена самых жесточайших гонений со стороны языческого Рима не знала, и раскольническую практику самосожжений можно было бы признать уникальной, если бы в той же истории не были отмечены аналогичные явления, но не среди православных, а среди раскольников и сектантов. Приведем примеры.

Монтанисты. "В 724 г. император Лев Исаврийский издал указ, принуждавший монтанистов принимать Православие, и тогда некоторые из них сожгли себя заживо со своими молитвенными домами" (6, с. 353). Пожалуй, раскольники или те, кто им сочувствует, тут же скажут: "Вот видите: и там самосожжения были вынужденной формой протеста на преследования властей". Действительно, в данном случае это так, но самым важным все-таки является совпадение реакции на принуждение в виде самосожжения не со стороны людей православных, а со стороны родственных по происхождению беспоповцам сектантов-гностиков. Ведь монтанисты -- это гностическая секта, основанная в III веке Монтаном, бывшим жрецом богини Кибелы во Фригии (Малая Азия). Культ Кибелы -- одна из разновидностей существовавшего у всех индоевропейских народов (в том числе и у славян) культа Великой Матери, матери-сырой земли. Монтана в своем учении умело смешал идеи гностиков с языческой ритуальной практикой. Отзвуком человеческих жертвоприношений путем всесожжения и явились самосожжения монтанистов. В этой секте огромное значение имела проповедь конца света. Связь самосожжений с апокалиптическими ожиданиями типична для сектантов-гностиков.

Донатисты и циркумциллионы. По мере углубления в древность мы найдем еще более впечатляющую аналогию. Донатисты -- раскольники IV века -- ушли в раскол так же, как и "ревнители благочестия", будучи "во всем остальном православными", кроме повода для раскола. Так же как и русские раскольники, донатисты повсюду затеяли мятежи. Святой равноапостольный император Константин издал эдикт (вроде указа 1685 г.), в силу которого у донатистов были отобраны храмы, а их епископы сосланы. Преследования побудили "благочестивых" донатистов привлечь к своему антицерковному движению еще одних сектантов -- циркумциллионов. Можно сказать, что в России через 12 столетий ситуация повторилась почти в точности: в роли "ревнителей"-донатистов выступили "ревнители"-поповцы, а на роль союзников-циркумциллионов пригодились к тому времени уже отпавшие от Церкви капитоны-беспоповцы.

Буквальный перевод слова "циркумциллионы" -- "вокруг сельских жилищ бродящие" -- указывает на характер этого, как пишет В. В. Болотов, "извращенного аскетического общества" (6). Членами этой секты, состоящей из бродячих "во имя Христа" аскетов, были потомки языческого племени пунийцев, жителей древнего Карфагена, финикийской колонии, где, как известно из Ветхого Завета, было принято приносить в жертву своих детей богу Ваалу. В Иерусалиме в долине потока Гиена (отсюда евангельское выражение "геенна огненная") в эпоху царя Соломона стояло капище Молоху, где тоже сжигали младенцев под громкие звуки труб, заглушавшие крики жертв.

Циркумциллионы называли себя "воинами Христа" и говорили, что ведут борьбу против всякой неправды, защищают всех обиженных и угнетенных, для чего они грабили и убивали богатых, совершали насилия, убийства и поджоги, применяли изощренные пытки и казни; в этом очень схожи с ними предводители раскольнических бунтов в России, такие как Разин, Булавин и Пугачев (см. о них ниже). Отличались они и "диким стремлением к мученичеству: бросались в воду или разложенные ими костры". Как пишет В. В. Болотов, они самосжигались чуть ли не ежедневно и в обоснование столь чудовищного ритуала ссылались на слова апостола Павла: "...предам тело мое, во еже сжещи е" (1 Кор. 13, 3). Мы сталкиваемся здесь с обычным приемом всех сектантов: вырывать кусок фразы из контекста для оправдания изуверства. Апостол говорит о том, что любые духовные дары и внешние жертвы не имеют пользы, если "любви не имею" (1 Кор. 13, 1--3).

Итак, по поводу уникальности можно сказать следующее: для православной Руси XVII века массовые самосожжения действительно были явлением необычным, дотоле неизвестным, и в сознании православного человека ничего, кроме естественного ужаса и даже отвращения, они вызвать не могли. Но нельзя забывать о том, что в дохристианскую эпоху язычники-славяне при совершении своих погребальных обрядов сжигали труп вместе с живыми женами. А идеи о самоистреблении плоти, этого порождения дьявола, по учению сектантов-гностиков, могло проникнуть на Русь тоже до ее Крещения и с тех пор продолжало подспудно существовать в различных сектах манихейско-хлыстовской ориентации и в так называемых народных праздниках (Ярилы, Купалы, Семика, Врумалий), о которых говорится в "Стоглаве" как о повсеместных обычаях "простой чади" (7, с. 238--244). Если подобного рода "добровольное мученичество" и, в частности, через самосожжение, было распространено в среде древних раскольников и сектантов, то ни уникальным, ни самобытным, ни тем более достойным восхищения такое явление, давно осужденное Церковью, мы считать не можем и обязаны рассматривать его как крайнюю степень изуверства.

2. Гностический догмат о самоистреблении плоти

Предположим даже, что совращенные в раскол люди искренне верили в то, что антихрист уже царствует и пришли последние времена. Однако же и в таком случае совершенно непонятно, почему они, если были православными, соглашались на самосожжения. Если бы они были "во всем православными", то должны были бы поступать в соответствии с учением Православной Церкви, но нигде -- ни в Священном Писании, ни в трудах святых отцов -- не сказано, что христиане должны в последние времена добровольно самосожигаться или самоуморять себя, мало того, убивать своих детей. Но они не были православными и поступали так, как требовала их "старая вера" и ее догматы. Первый из них -- отрицание Церкви Христовой, благодати Священства и Таинств как царства сатаны, или антихриста. Второй -- проповедь самоистребления плоти как творения сатаны. Третий -- проповедь безбрачия, чтобы прекратить чадородие (то есть тоже истребление плоти, но не в таких крайних формах, как самоубийство).

Эти догматы взаимосвязаны, поэтому их необходимо рассматривать в совокупности и осознавать гностические корни их происхождения. В своей совокупности они преследуют одну дьявольскую цель -- вырвать душу человека из спасительного лона Церкви Христовой, а затем истребить творение Божие. В XVII веке капитоны как проповедники самоистребления плоти ради "спасения души" и "староверы"-поповцы, подхватившие идею о воцарении антихриста в Церкви, изобрели мотивировку насчет "добровольного мученичества". С ее помощью им удавалось заманить в свои "морельни" и "гари" тысячи одурманенных людей. Вряд ли сами лжеучители не знали, чему учили. Они знали и умели внушить свою "старую веру" другим, а потом сумели изобразить дело так, что явились в глазах своих доверчивых последователей и гуманизированного просвещенного общества невинными жертвами. На этом поприще им чрезвычайно помогло умение фальсифицировать историю, о чем и пойдет речь в следующем разделе.

3. Аввакум одобрил "добровольное мученичество"

В конце 1660-х годов, когда начались первые массовые самосожжения, Аввакум Петров находился в ссылке в Пустозерске, как принято считать, в страшной земляной тюрьме. Аввакум считал себя "протосингелом русской церкви" (греческий термин, означающий что-то вроде "местоблюстителя патриаршего престола"). В качестве такового он рассылал не только письма своим духовным чадам, но и "окружные послания". Туда, в Пустозерск, "ревнители старой веры" обращались со своими недоумениями и на все получали четкие ответы. Вот и по поводу самосожжений некоторые "ревнители" засомневались, не грех ли это смертный -- самоубийство. Запросили Аввакума, а он благословил самосжигаться и объяснил, что в отличие от самоубийц, "сожегшие телеса своя, души же в руце Божии предавшие, ликовствуют со Христом во веки веком самовольные мученики".

Советы Аввакума подхватили его ревностные последователи и сочинили "духовный стих":

О братие и сестры, полно вам плутати и попам выкуп давати;

елицы есть добрия, свое спасение возлюбите

и скорым путем, с женами и детьми, в царство Божие теките.

Радейте, не ослабейте; великий страдалец Аввакум благословляет

и вечную вам память воспевает:

"Теците, теците, да вси огнем сгорите".

Так главный авторитет и идеолог раскола -- Аввакум, находясь в заточении в Пустозерске, уже в 1670-е годы фактически благословил самосожжения и тем самым способствовал их распространению. Самоубийство было объявлено добровольным мученичеством и тем самым оправдано. Среди прочих способов предпочтение было отдано "смерти в огне", и для поощрения именно этого вида самоистребления наряду с мотивом мученичества был изобретен и еще один. Самосожжение стали трактовать, как второе крещение, "крещение огнем". Выше мы уже говорили о том, что в эпоху гонений в Римской империи "добровольными мучениками" становились сектанты-гностики, а Церковь Христова своих чад от таковых поступков предостерегала, видя в них скрытую под благовидными предлогами проповедь самоубийства. В раскольническом учении о "добровольном мученичестве", будто бы принятом от "рук антихриста", который уже воцарился в Церкви Христовой, заключена не только страшная хула на Церковь, но и кощунственное самозванство, потому что раскольники сами себя объявили мучениками и при этом смертный грех -- самоубийство -- приравняли к христианскому понятию мученичества, как свидетельству о Христе.

4. Поповец Евфросин обличал зажигателей

Надо сказать, что в XVII веке самосожжение и другие виды самоистребления (самоуморение, самоутопление и самозаклание) были распространены главным образом в среде беспоповцев, то есть сектантов-гностиков, а поповцы сначала не только не поощряли самосожжений, но некоторые из них даже боролись против зажигателей, доказывая, что все это не что иное, как самоубийство. Так, например, в середине 1670-х годов в новгородских пределах проповедовал самосожжение некий Иван Коломенский. Против него уже в то время написал опровержение поповец-старовер Евфросин.

Но страшная эпидемия массовых самосожжений не прекращалась, а к концу XVII века даже усилилась и перекинулась из беспоповской среды в поповские общины. Поэтому в 1689 году Евфросин написал еще одно опровержение под названием "Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей", где расценил гари как грех самоубийства, запрещаемый и осуждаемый Церковью. Он писал, что "зажигатели", проповедники гарей, -- опасные грешники, ответственные за смерть и гибель своих несчастных последователей, и что идущие за ними добровольно на гарь не святые мученики за веру, а не разбирающиеся в вопросах веры самоубийцы. Евфросин также писал о том, что подстрекатели к гарям часто сами избегали огня, чтобы воспользоваться имуществом погибших. "Отразительное писание" Евфросина было разослано по скитам беглопоповцев, и в 1691 г. они подписали составленное на основе его краткое "Отвещание". Однако к этому времени гари полыхали по всему северо-востоку России и в Сибири уже почти 20 лет, и остановить их одними "отразительными писаниями" было уже невозможно, тем более что православные доводы не могли подействовать на неправославное сознание, а именно таковым обладали все, одержимые "учением об антихристе в Церкви".

В этом отношении чрезвычайно характерным является определение самосожжений в словаре "Старообрядчество", изданном современными поповцами (М., 1996). Там написано:

"Самосожжение (иначе: гарь) -- это мученическая смерть в огне, на которую добровольно шли многие старообрядцы, чтобы не впасть "в руки антихристовы"" (с. 249).

То есть современный словарь следует учению Аввакума о "добровольном мученичестве" и учению Капитона об антихристе. Нет и следа православного подхода к самосожжениям, изложенного в "Отразительном писании" Евфросина. Словарь наполнен статьями о самосожигателях, восхваляющими такой вид смерти. Правда, составители словаря сознательно не употребляют слово "самоистребление", не желая быть обвиненными в пропаганде смертного греха самоубийства, а потому умолчали о других видах "добровольного мученичества", таких как самоуморение, самоутопление и самозаклание. Однако и эти виды самоубийства почитались и почитаются ими как "мученичество". В "Сводном старообрядческом Синодике", составленном в одном из беспоповских согласий (в Поморье, в Выговском скиту), в число "мучеников" записаны как предавшие себя самосожжению, так и "скончавшиеся гладом" и "утопавшиеся".

5. История массовых самосожжений в XVII веке

Когда начались самоуморения и самосожжения?

Ответ на этот вопрос немаловажен, потому что одно дело, если самосожжения явились ответом на гонения (как говорят сами старообрядцы и как не устают писать их апологеты), а другое -- если массовые самосожжения и самоуморения начались ранее и вызвали преследования правительства. Чтобы разобраться в этом вопросе, начнем опять с того же изданного "благочестивыми" поповцами словаря "Старообрядчество", где написано: "Самосожжениям предшествовали многочисленные сожжения старообрядцев как специальный вид казни "раскольников" (согласно Двенадцати статьям царевны Софьи) и как вид массовой карательной операции" (с. 249). Смотрим в том же словаре: "Двенадцать статьей царевны Софьи -- законоуложение о приверженцах старой веры, состоявшее из 12 пунктов, рекомендованных патриархом Иоакимом, изданное правительством царевны Софьи в 1685 г." (с. 85).

Таким образом, нам дают понять, что правительство (царевна Софья) с благословения священноначалия (патриарха Иоакима) с 1685 года начало массами сжигать "старообрядцев", и тогда они были вынуждены в знак протеста начать сами сжигаться. Надо отдать должное составителям словаря за то, что они не решились повторить в данном случае обычную ложь прораскольнических писателей о том, что казни и пытки начались при патриархе Никоне, то есть до 1685 года. Но зато они почему-то умалчивают о том, что, хотя правительство никого из раскольников не закапывало живьем в землю и не топило в реках и озерах, среди раскольников появились и такие "вынужденные формы протеста", как самоуморение, самоутопление и самозаклание вместе с малыми детьми и даже младенцами. Умолчать об этом тем легче, что ложь о массовых самосожжениях, будто бы спровоцированных жестокими преследованиями правительства, содержится даже в школьных учебниках, а о других видах самоистребления и о том, что оно приобрело массовый характер задолго до Указа 1685 года и явилось побудительной причиной к изданию этого указа, известно только специалистам, многие из которых, однако, предпочитают придерживаться лживой версии раскольников.

Например, издатель "Сводного старообрядческого Синодика" А. Н. Пыпин не мог не знать, что самоуморения в Вязниковском уезде, где начинал свою проповедь Капитон, начались уже в 1660-е годы и что первое массовое самосожжение, жертвой которого стали 2000 человек, было организовано в Нижегородском уезде в 1672 году, то есть самоистребление совращенных в опасные секты людей началось по меньшей мере за 20 лет до начала преследований. Тем не менее он находит возможным давать такое глубокомысленное объяснение: "Считая свое положение безвыходным, старообрядцы тотчас же нападали на мысль о самоистреблении, и огнем прежде всего". И мы должны верить, что тысячи русских православных людей без чьей-либо подсказки одновременно и в разных местах "нападали" на одну и ту же мысль: уйти из сел и деревень в глухие леса, там построить огромный сруб, законопатить в нем старух, женщин и детей и сжечься. Или вырыть полуземлянку, закопать себя в ней живыми и самоумориться. Или пойти всем вместе к ближайшему озеру и самоутопиться.

Такую же точку зрения на самосожжения высказывали многие специалисты по расколу в XIX веке, высказывают и современные. Они не устают повторять, что идея самоистребления, одним из видов которого были самосожжения, "не догмат, не учение, а крайнее выражение борьбы с властью" И делают вывод, что государство и Церковь фактически спровоцировали самоуничтожение "лучшей части русского народа". А так как невозможно представить, чтобы ученые авторы не знали хронологии и достоверных фактов, то остается предположить, что они вполне сознательно фальсифицировали историю в угоду антицерковной идеологии.

Проповедь самоистребления и самосожжения до 1685 года

В результате 20-летней проповеди богомильского "учения об антихристе" и близком конце света уже в начале 1650-х годов многие люди перестали ходить в храмы, а с приближением указанной "пророками" даты Страшного суда, назначенного ими на 1666 год, крестьяне и посадские стали бросать дома и хозяйства, перестали пахать землю и торговать и побежали в леса на Керженец, Ветлугу и в Чернораменье, где селились общинами по 20--30 человек -- мужчины, женщины и дети. Там они с нетерпением ожидали второго пришествия Христа, умерщвляя, как им было велено, плоть постами и не вступая в браки. Начало проповеди самоистребления восходит все к тому же "чернецу" Капитону, который объявил постничество средством и условием спасения души. До конечных выводов эту идею довел некий "мужик-неук" Василий Власатый, уроженец Юрьевец-Повольского уезда. Он стал проповедовать "пощение до смерти".

Самоуморение стало первым видом самоистребления. Оно началось в Вязниках, то есть там, где начинал свою проповедь беглый монах Капитон, но вскоре проникло в другие места и более всего укрепилось в Нижегородском и Костромском уездах. От Василия Власатого получил свое название особый толк -- волосатовщина, а вскоре возникли толки морельщиков и сожигателей.

Морельщики строили особые полуземлянки для массовых самоуморений, где замуровывали людей, согласившихся на "пощение до смерти", зачастую с малыми детьми. Они назывались "морельни", и самые известные из них были построены в Чернораменских лесах, в Заволжье. О морельщиках святитель Димитрий Ростовский пишет следующее:

"Есть у них скит, глаголемый морельщики, которые так же, как и сожигатели, простых людей, мужей и жен прельщают, еже в затворе постничеством и гладом умрети, будто за Христа: приводят же им во образ от житий святых, како многие Христа возлюбившие в постах просияша, а иные во изгнаниях и темницах веры ради гладом и жаждою скончашася. И Писание-де глаголет: "яко многими скорбьми подобает нам внити в Царство Небесное". В жизни же сей быти кая польза? Уже бо веры правыя на земли несть, отцев духовных несть, архиереи и иереи -- все волцы, а церкви -- хлевы и мерзость запустения; и антихрист уже царствует в мире, и страшный день судный настоит... И если кого прельстят, молят его, да шедши во едину келлию или в пещеру, покается прежних грехов своих и постническим венцем яко мученик увенчается.

Есть же у тех морельщиков устроенные на то особые места в лесах: или хоромы древяныя, или же ямы в земли. Хоромы иныя с малыми дверцами, аможе всаждают прельщеннаго и затворяют крепко; иные же без дверей, но сверху туда впущают. Ямы же или пещеры глубоки, из них же нельзя никому изыти, так как сверху заграждают и закрепляют вельми. Посаждают же иногда единаго, иногда двух, и трех, и множае. Посажденнии убо беднии, по первом, и втором, и третием дни, и по множайших, стуживше от глада, вопиют, кричат, молят, чтоб испущенни были оттуду; но несть слушающего их, ни милосердствующаго о них. А еже ужаснее есть слышати, яко идеже посажденни будут два или три, или множае, не стерпевше глада, друг друга жива яст кто коего одолеть может. И да не мнится кому сие недостоверно быти, еже в заключении и гладе ясти друг друга, егда и сам человек в таковой нужде яст.

Кий тамо вопль? кий плач? кое рыдание? кая туга и скорбение? и кое тамо спасение от невольнаго того мученичества? И тако проклинающе день рождения своего погибают смертию сугубою, телесною и душевною: не в Царство бо Небесное, но в адския муки душы тех отходят, яко самоубийцов. И кая им польза от горькия тоя смерти? ибо Христу Господу то мученичество несть приятно, им же кто сам себе погубить изволит, яко же то ниже изъявлено будет" (8, с. 591--594).

Сожигатели чаще всего тоже строили особые избы-сараи без окон для массовых самосожжений, которые они трактовали как второе, "огненное крещение". Изуверы-сожигатели отбирали людей с неустойчивой психикой, чаще всего женщин, и понуждали их вместе с малыми детьми на самоистребление. Жертвами самосожжений становились не только капитоны-беспоповцы, но и все раскольники, потому что идеолог раскола поповец Аввакум благословил такой способ "спасения душ".

В книге Д. И. Сапожникова "Самосожжение в русском расколе с второй половины XVII в. до конца XVIII в." приведены подробные сведения о 117 самосожжениях, а в Приложении дан их "Перечень по годам за период с 1667 г. по 1784 г.", а также "Список вождей раскола и их сподвижников, встречающихся в описании самосожжений" (9). Приведем лишь один случай самосожжения из множества.

В 1682--1684 гг. начались гари в Поморье, в местечке Доры, где поселился некий беспоповец Андроник. Ему удалось организовать целую серию самосожжений и при этом самому остаться живым. Об этих гарях пишет поповец Евфросин в своем "Отразительном писании". В первый раз сожглись 70 человек, во второй раз - 17, в третий - 350, а всего погибли 437 человек, среди которых, как всегда, большинство были старики, женщины и дети. В 1684 году в тех же Дорах Андроник приготовил для самосожжения еще около 200 человек, но власти об этом узнали, и для предотвращения злодеяния туда были посланы стрельцы. Андроник со своими жертвами заперлись в трапезной, оборонялись, затем подожгли дом. Стрельцы, вырубив двери, ворвались и, кого успели схватить, вытащили из огня: сгорели 47 человек, из 153 спасенных 59 вскоре умерли от ран и ожогов. 82 человека, спасенные от смерти стрельцами, принесли покаяние за то, что хулили четвероконечный крест и противились Церкви. Андроник не покаялся и по приговору Боярской Думы от 8 апреля 1684 г. был сожжен. Царский указ гласил: "Того черньца Андроника за ево против святаго и животворящаго креста Христова и Церкви Ево святой противность казнить, зжечь".

Так как стрельцы спасали людей от огня, а не сжигали их, то можно думать, они были посланы в Доры, где уже сожглись 437 человек, не для "массовой карательной операции", но чтобы предотвратить еще одну гарь. Они сделали все, что могли, чтобы спасти людей. Но современные поповцы и гуманисты-правозащитники считают героем одержимого Андроника, который уговорил пойти на страшную смерть более 500 человек, а стрельцов, которые спасли 153 человека, они называют "слугами сатаны"" и "руками антихриста".

Указ 1685 года и продолжение самоистребления в XVII веке

Проповедью самоистребления под видом "спасения души" или "спасения от власти антихриста" было охвачено население на огромной территории: от Поволжья на север и на восток, через Урал в Западную Сибирь. При этом эпидемия массовых самоубийств проходила на фоне не прекращающихся с 1668 года раскольнических бунтов, так что издание Указа 1685 г. было вызвано деятельностью мятежников и "зажигателей", а не наоборот. Об этом свидетельствуют первые три пункта этого Указа:

1) раскольников, которые хулят Церковь, производят в народе соблазн и мятеж и, несмотря на увещания, будут продолжать упорствовать, "по трикратному у казни допросу, буде не покоряться, жечь в срубе";

2) если покорятся, то отсылать под строгий надзор и испытание в монастыри; в случае вторичного совращения их в раскол казнить смертию;

3) раскольников, увлекающих людей к самосожжению, сжигать самих.

Далее: кто совершал вторичное крещение над людьми, уже раз крещенными, детьми и взрослыми, таковых казнить смертию; кто перекрещивался у раскольников, если они раскаялись, то отсылать для исправления в монастыри, в случае же упорства казнить смертию; совратившихся в раскол недавно и по неведению отдавать под надзор духовным отцам; обвиняемых в расколе, но в нем не сознавшихся, а позднее уличенных, бить кнутом и ссылать в отдаленные города. Того, кто только укрывает раскольников, если сознается, то, смотря по вине, бить только кнутом или же ссылать в отдаленные города.

Таким образом, Указ о преследовании раскольников вплоть до смертной казни был издан через 13 лет после первых сообщений о массовых самосожжениях, при этом казнили только нераскаявшихся. Это условие, по-видимому, А. Н. Пыпин и расценивает как "безвыходное положение", из-за которого раскольники "нападали на мысль" выйти из него путем самосожжения. В чем же они должны были каяться, или, как объясняют раскольники, "отказаться от своей веры"? От них не требовали отказаться от веры в Святую Троицу, в Иисуса Христа, Сына Божия, в Богородицу, в едино крещение и в воскресение мертвых; они должны были лишь покаяться в том, что хулили Церковь, православные храмы и Святые Таинства, четвероконечный крест и имя "Иисус", что в нарушение Символа веры вторично крестили православных людей и уговаривали их совершить смертный грех самоубийства.

Несмотря на Указ 1685 года и строгие меры, гари продолжались.

В те времена Церковь полагала, что такая хула недопустима, а гражданская власть ее в этом поддерживала и "церковных мятежников", хульников, святотатцев и кощунников считала уголовными преступниками. Теперь времена изменились, и многие считают "благочестивых старообрядцев" чуть ли не более православными, чем оставшихся верными Православию людей.

6. Апокалиптические чаяния за "круглым столом"

Приведем в качестве примера деятельность редакции газеты "Завтра" по реанимации и пропаганде казалось бы забытых, а на самом деле до сих пор бытующих в среде раскольников языческих и богомильских "учений" со всеми вытекающими из него последствиями.

В марте 1998 года главный редактор газеты "духовной оппозиции" "Завтра" А. Проханов решил поговорить за "круглым столом" со староверами, коих он называет "духовным слоем" и "духовными изгнанниками". "Русские интеллигенты, которые объединены вокруг этого органа печати", можно сказать, "духовная прослойка", были представлены тремя писателями - А. Прохановым, А. Дугиным и В. Личутиным. Со стороны "духовных изгнанников" участвовали представители двух организаций: от беспоповцев - А. Матюшенко, член "древлеправославной старопоморской церкви" федосеевского согласия с центром на Преображенском кладбище в Москве, и от поповцев - А. Езеров, "приемлющий белокриницкое священство". Отчет о беседе за "круглым столом" помещен в ¦ 12/225 в рубрике "Символ веры" под названием "Старообрядчество -- Святой Руси хранитель" (3).

Участники "круглого тола" обсуждали три темы, которые кратко были сформулированы А. Дугиным в начале беседы:

1. Старообрядческое учение о конце света и его влияние на общество и на идеологию.

2. Какую избрать форму объединения духовных, внутренних энергий для того, чтобы дать решительный бой духовному и социальному антихристу.

3. о глубоком патриотическом, мистико-патриотическом характере старообрядчества.

Мы начнем с первых двух, а о третьем предмете поговорим в следующем очерке.

Итак, опять, как 350 лет тому назад, разговор идет о конце света и о "духовном антихристе". Где же он сидит на этот раз? Оказывается, по словам А. Проханова, он "воцарился на наших торжищах и в наших храмах" и учинил там свой "сатанинский праздник". При этом из контекста можно понять, что сидит он, как и в XVII веке, в храмах православных. Так что "внутренним энергиям" старообрядчества и интеллигенции после объединения предстоит вступить в "последний и решительный бой" не с кем иным, как с "никонианской церковью". Так за "круглыми столами" "духовной оппозиции" теперь принято называть Русскую Православную Церковь; она же, если верить писателям, является их главным врагом и вместилищем "духовного антихриста".

Возвышенный тон беседе задал поповец А. Езеров. Он кратко изложил теорию старца Филофея о Москве -- Третьем Риме и уточнил, что "величайшее назначение русского народа -- быть Новым Израилем". А потому, "если русский народ хочет соответствовать своему высшему назначению, быть народом-богоносцем, то без Старой Веры это попросту невозможно".

Евразиец и знаток оккультных наук А. Дугин эту тему развил: "А. В. Езеров прекрасно сказал, что Россия была богоизбранной страной в очень конкретном догматическом смысле -- как Новый Иерусалим, как привилегированная зона для нисхождения Нового Иерусалима... Мы с необходимостью должны обратить внимание на Древлее Православие, на его трагическую апокалиптическую весть". Затем он весьма проницательно отметил, что "крайне негативная ситуация в стране парадоксальным образом" весьма благоприятна как раз для старообрядцев, потому что позволяет им совершенно беспрепятственно "идти и проповедовать истину во всеуслышание". "Церковь должна благовествовать", -- сказал оратор, но, к сожалению, не уточнил, которая из шести "должна благовествовать". Далее он заявил, что в 1971 году на "Соборе РПЦ Древлеправославная Церковь была признана равноспасительной", но этого, как считает Дугин, мало (хотя главное состоит в том, что этого вообще не было), и теперь РПЦ должна "поклониться" и "признать превосходство старообрядческой истины, потому что истина -- одна и единая". Да кто бы стал возражать? Истина действительно одна, но вот, как на грех, "старообрядческих истин" столько же, сколько согласий и толков, а точного числа их никто не знает, потому что, как гласит русская народная поговорка, "у раскольников что ни баба, то свой толк".

Обеспокоенный тем, что в "никонианской церкви вопрос об антихристе ставится все меньше и меньше и скоро будет рассматриваться чуть ли не как ересь", А. Дугин поставил четкую задачу: "Важно через опыт старообрядчества показать, насколько ощутимой должна быть тематика антихриста для жизни огромного количества русских людей".

Главный редактор газеты А. Проханов, поняв слова Дугина о Новом Иерусалиме слишком буквально, поделился с собеседниками и читателями газеты несколько странным переживанием. На Крещение он поехал с друзьями в Новый Иерусалим, в его жизни "мистическое место", "где и раскол, и никонианство -- все рядом". И там у него "было прозрение". Пошли они на Истру и там "с пением псалмов совершили омовение... с восторгом, с ликованием выходили из вод, как будто получили освящение, крещение". Дело кончилось тем, что А. Проханов вдруг прозрел и понял, что там в XVII веке "был построен космодром, для того чтобы Христос сошел сюда, на эти места, на эти воды". Таким образом, А. Дугин и А. Проханов определили точный адрес "нисхождения Нового Иерусалима в конце времен": Россия (привилегированная зона), а вблизи Москвы -- космодром. Почему-то они не решились указать точное время, как это обычно делают все апокалиптические проповедники.

Об апокалиптическом опыте старообрядчества рассказал другой писатель -- В. Личутин, автор эпопеи-драмы под названием "Раскол" (издана многотиражной "Роман-газетой"). Он сообщил, что в "истинно верующих" (сиречь в раскольниках) "проявилась энергетическая мощь нации", и сначала эта мощь проявилась в "энергии сожжений", когда в самосожжениях (гарях) погибали по тысяче, по две тысячи людей. В заключение писатель призвал смотреть на раскол как на "великую науку", умение "нации аккумулировать свой дух".

В его "концепции" легко заметить некий "энергетический синдром", типичный для рекламных проспектов секты "Эфирного общества", где тоже говорится о конце света и "мобилизации жизненной энергии" в связи с этим. Присутствуют и элементы учения секты "Ананда Манга" ("путь к спасению"). Главарь этой секты индус Санкар, поклонник грозного бога Шивы и знаток тантризма, тоже видит спасение в получении "сверхъестественных энергий", чтобы потом "сжечь частичку человечества -- самого себя". Посвященные (большинство - молодежь) учатся этому в скитах-лагерях, и некоторые совершают акты самосожжения. Распространением "апокалиптической вести" занимаются сотни старых сект и десятки так называемых новых религиозных движений, число адептов коих исчисляется многими миллионами, а доходы неисчислимы.

Озабоченные судьбой русского народа писатели или не знают об этом, или не замечают схожести своей проповеди с доктринами таких сект.

"Догматические идеи староверия" в СМИ

Присутствовавшие за "круглым столом" представители старообрядчества ничего не возражали против апологетики старообрядческого (богомильского) учения об "антихристе, воцарившемся в наших храмах", но озабочены были другим, а именно доступом к СМИ, чтобы иметь возможность проповедовать свою "старую веру". Так, беспоповец-федосеевец А. Матюшенко прагматично заявил: "Мы должны совместными усилиями представителей культуры и людей, имеющих доступ к СМИ, более систематически подойти к вопросам раскрытия догматических идей староверия".

Надо сказать, что к раскрытию "догматических идей" участники "круглого стола" приступили тогда же, не выходя из-за стола. Так, например, В. Личутин тотчас изложил староверческий "догмат о Святой Троице" (и присутствовавшие при этом староверы не возражали ему): "Вся Русь верила сердечно. И Троицу понимали как троих сидящих -- Исус Христос, Бог и Дух Святый -- они сидят за столом и вкушают яства... Все трое живых.. Никониане перелопатили (?) все православие... Никонианская церковь отказалась объяснить народу каверзный вопрос о Троице и заявила, что Ее надо понимать как живую, единосущую и несекомую... Сможет ли русский народ вернуться обратно в ту модель (?) живого существования Христа?.."

И это, к сожалению, отнюдь не выдумка В. Личутина. Писатель своим языком излагает учение, изложенное в посланиях Аввакума Петрова к своим ученикам, а Аввакум заимствовал его у монофизитов, последователей известного еретика VI века, тритеиста-трибожника Иоанна Филопона. Этим учением и другими несторианскими и монофизитскими ересями были наполнены послания Аввакума (10). Уже соузники Аввакума по пустозерской ссылке пытались разоблачать еретические положения в его посланиях, но они расходились во множестве списков, и к концу XVII века последователи этих ересей образовали отдельный толк -- "аввакумовщину". Поповцы в начале XVIII века продолжали бороться с учением Аввакума о "трисущной и секомой Троице", и толк "аввакумовщины" прекратил существование, но "модель", изложенная В. Личутиным, действительно имела самое широкое хождение в старообрядчестве, особенно в крайних сектах беспоповщины.

Предложение федосеевца А. Матюшенко о "более систематическом раскрытии догматических идей староверия с помощью людей, имеющих доступ к СМИ", редакция газеты "Завтра" воплотила в жизнь осенью 1999 года. Она открыла особую колонку под рубрикой "Времена и сроки" и из номера в номер публикует заметки некоего В. Голышева, объясняющие значение православных праздников (5). Объяснения эти столь специфичны, что, пожалуй, имеет смысл сказать о них вкратце. Судя по ссылкам, "систематическое раскрытие идей староверия", а заодно и не совсем чуждых этим идеям "рудиментов язычества" поручено последователю оккультиста А. Дугина, который на "круглом столе" более всего ратовал за то, чтобы старообрядцы "проповедовали истину во всеуслышание". Вот наиболее интересные примеры из "догматических идей староверия", распространяемых газетой "Завтра".

О кресте. В сентябрьском номере газеты, поясняя смысл праздника Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня, В. Голышев "во всеуслышание" сообщает, что первые христиане Кресту не поклонялись, потому что он был для них только "орудием позорной казни". Забывая о том, что христиане издревле почитали Крест, накладывая его при крестном знамении, автор сообщает, что "крест вошел в обиход" только в IV веке, после явления Креста на небе императору Константину, но почему-то не сообщает, был ли этот Крест на небе восьмиконечным. Зато далее он подробно излагает "догмат восьмиконечности" и заключает заметку обычным поруганием четвероконечного креста, изображаемого на наших просфорах, называет его "пыточным агрегатом".

О культе Великой Матери. После поношения Креста в октябрьском номере Голышев приступил к откровенной проповеди "старой веры" язычества, воспользовавшись праздником Покрова Пресвятой Богородицы. Начал он с того, что "праздник этот (то есть праздник Пресвятой Богородице) имеет глубокие дохристианские корни" и восходит к культу богине Мати-Сырой земли. Действительно, именно в среде старообрядчества этот культ пережил века, но непонятно, какое отношение языческий культ имеет к Православию, даже если оно называется "древлим". Повышенный интерес к "народному христианству", то есть к его языческой модификации "духовной оппозиции" в различных сектах, проявили многие деятели культуры в начале века (см. статью С. Шарова о сектах -- "Благодатный Огонь", ¦ 3). Упоминание о языческом культе Великой Матери можно найти даже в романе "Лето Господне" православного писателя И. Шмелева. Горкин поучает мальчика накануне праздника Святой Троицы: "Прабабушка Устинья одну молитовку мне доверила, а отец Виктор (православный священник. - Н. М.) серчает... нет, говорит, такой! Есть, по старой книге. Как с цветочками встанем на коленки, ты и пошепчи в травку: "и тебе, мати-сыра земля, согрешил, мол, душею и телом". Она те и услышит, и спокаешься в грехах". Такая форма "покаяния" -- матери-сырой земле -- была принята во многих беспоповских толках (например, у "дырников"). Прабабушка Устинья вышла из раскола, и писатель особенно трепетно излагает все мельчайшие подробности старообрядческих обычаев, носителем которых так и оставался старый работник Горкин. Ну, а уж через писателя И. Шмелева все это дошло и до самого "широкого читателя", который с умилением читает о покаянии матери-сырой земле, а иной и "молитовку" употребит.

О культе Пятницы. "Догматическую" тему "народного христианства" В. Голышев развивает в ноябрьском номере газеты. День памяти святой великомученицы Параскевы (по-греч. "пятница") дал ему повод "систематически раскрыть" языческие корни поклонения Пятнице, но не святой Параскеве, а опять же "женскому божеству", Великой Матери. Характерно, что в этой заметке под названием "Матушка-пятница" В. Голышев ссылается как на источник своих "теоретических" построений -- на труд оккультиста А. Дугина "Метафизика благой вести", так и на старообрядческие "народные" предания, записанные во Владимирской губернии, то есть в самом центре беспоповщины. У Дугина он прочитал, что у всех язычников этот день недели был посвящен культу "женского божества" (Афродиты, Венеры, Фреи, а у славян - Макоши), а предания пересказывать невозможно из-за их непристойности. С умилением Голышев пишет о том, что "у каждой уважающей себя русской бабы" хранилась страничка с "Поучением святого Климента о 12 пятницах" и об обычае ни в коем случае никакой работы в этот "тайный бабий праздник" не делать.

Подобные объяснения православных праздников требуют особого разъяснения в связи с современным "возрождением язычества", так как его манихейские и иудейские корни для многих неизвестны. Вряд ли сами староверы знают о них. Они любят говорить о том, что сохранили "старую веру", и они ее действительно сохранили, только эта вера никакого отношения к Православию не имеет и лишь прикрыта флером христианской терминологии, за которой скрывается, как верно называет старообрядчество еще один участник дискуссии -- В. Бондаренко, "самая традиционная религия России". Впрочем, язычество было и остается "самой традиционной религией" для всех народов, и славяне не составляют исключения. На примере с Пятницей-матушкой это особенно ясно видно, потому и остановимся на этом подробнее.

Всем известно, что пятница является "днем покоя" у магометан, но не от них на Руси утвердился культ Пятницы, а от манихеев-богомилов, хотя и тем и другим идея "праздновать" день Распятия вместо дня Воскресения Сына Божия была подсказана христоненавистниками-иудеями. Болгарские богомилы распространили культ Пятницы в полуязыческих формах под видом почитания великомученицы Параскевы. С домонгольского периода на Руси стало распространяться множество манихейских апокрифов, то есть запрещенных Церковью книг, и среди прочих был и уже упомянутый "О 12 пятницах". В "Стоглаве", документе середины XVI века, глубоко почитаемом всеми старообрядцами за то, что в нем наложены "клятвы" на троеперстие и пение "Аллилуйя" трижды, -- несколько глав посвящены разоблачению "еллинских беснований", и в частности в главе 41 (вопрос XXI) сказано: "Да по погостем и по селом, и по волостем ходят лживые пророки, мужики и жонки, и девки, и старые бабы, наги и босы, и волосы отрастив и распустя, трясутся и убиваются, и сказывают, что им являются святая Пятница и святая Настасия и велят им заповедати християном канон; они же заповедают християном в среду и в пятницу ручного дела не делати, и женам не прясти, и платья не мыти, и каменья не разжигати, и иныя заповедают богомерзкия дела творити кроме божественных Писаний, что тем нагим и босым и лживым пророком запретити, чтоб миру не соблазняли" (11).

В "Стоглаве" описаны хлысты XVI века с их "пророками" и "пророчицами" и с характерным для манихеев-богомилов культом пятницы. Несмотря на запрет, они продолжали тайно существовать на Руси. Как писал Мельников-Печерский в XIX веке, "в великорусском простонародье и до сих пор сильно распространено, особенно между женщинами, чествование пятницы. Преимущественно чтутся 10 пятниц после Пасхи, особенно девятая". Эти дни отмечали особыми внецерковными молениями вне селений, на ключах, на колодцах, торжках и ярмарках, шли крестными ходами к полевым часовням. Поминали в молитвах Параскеву-Пятницу, а обращались не к ней, а будто бы к Богородице" (12). Именно в расколе подобные культы находили широкое распространение.

О самосожжениях. В конце ноября 1999 года газета "Завтра" решила отметить день рождения Аввакума Петрова, почитаемого "святым" во всех старообрядческих "древлеправославных церквах", в беспоповщине и беглопоповщине. И тут (опять же после ссылки на статью А. Дугина "Филолог Аввакум") автор заметки касается еще одного "догмата староверия", а именно об "огнепальном крещении". Мы узнаем, что этот кумир старообрядчества "единственный из бывших боголюбцев без колебаний признал правоту самосожженцев". Как пример "бесподобного" стиля "филолога" он приводит в заключение его слова: "Русачки же мои миленькие не так! -- во огнь лезет, а благоверия не предает... Пускай глупы, рады: мучителя дождались; полками во огнь дерзают за Христа Сына Божия -- света". Итак, мы вновь возвращаемся к теме самосожжения, столь животрепещущей с точки зрения современных интеллектуалов и их собеседников-старообрядцев.

Вновь о конце света и призывах к самосожжениям

Каким образом такая проповедь ведется на протяжении почти четырехсот лет? Ведется она стандартно. Например, старообрядец Христофор из старообрядческой секты бегунов-скрытников в 1920-е годы начинал обычно с разговоров о последних временах, о дне конца мира, которым может оказаться каждый завтрашний день. Далее Христофор внушал: "Ждать конца света совсем немного осталось. Стоит ли жалеть, что не дожил нескольких лет или даже дней? Лучше умереть, чем жить в пороке вместе с безбожниками. Кто не надеется устоять, пусть умертвит себя -- и будет спасен. А если любишь детей своих -- так убей их поскорее, дабы не вышли из них поклонники антихриста" (13).

Слова Христофора через 66 лет почти дословно повторяет А. Проханов: "Сегодня русские интеллигенты находятся перед грозным выбором: либо пойти в услужение к антихристу, который воцарился на торжищах и в наших храмах, либо, отказавшись от благ, безопасности, привычного быта, уйти в катакомбы вослед тем двум ипостасям (?) русского духа и русского национального "я", с которыми это уже случилось" (3). А. Проханова "волнует проблема отпора... стоицизма, жертвенности, проблема, если угодно, самосожжения" (3).

А если не угодно, то возможны варианты: самоуморение, самоутопление и самозакалывание. Опыт старообрядчества по массовым самоубийствам действительно громадный. Конечно, на первый взгляд все эти разговоры за "круглым столом" газеты "Завтра" могут показаться шуткой, фарсом или сценой из театра абсурда, но для исследователя раскола такие "откровения" помогают понять психологический тип раскольника, его склонность к фразе, к экстазу, самолюбованию, к визионерству, прозрениям и видениям, связанным с особым состоянием -- прелестью. Массовые психозы на почве "апокалиптической вести", которую Дугин и Проханов призывают нести в массы, бывает очень трудно остановить, и то после того, как тысячи совращенных погибнут. Стоит ли так неосмотрительно современным "зажигателям" накликать беду?

А. Проханов в заключение беседы заявил, что лучше всего "соединить все в некую амальгаму": староверов, "никонианцев" и "людей красных дерзаний", потому что "так или иначе все мы мазаны одним миром". Староверы -- это те, кто хулил, хулит и будет хулить Православную Церковь и государство Российское. "Никонианами" А. Проханов называет тех (а называя их так, присоединяется к хулителям), кто принадлежит к этой Церкви и почитает Царя-мученика. А вот "люди красных дерзаний" -- это, наверное, те, про которых он сказал чуть раньше: при них "распинали, топили, жгли и расстреливали никонианских священников".

Писатель А. Проханов, например, ничтоже сумняшеся, говорит, что "мы все одним миром мазаны". Это ходячее выражение не требует уяснения, но в деле "уврачевания" раскола "миро" приобретает огромное значение. Вполне очевидно, что А. Проханов, употребляя это выражение, не знает, что оно означает, потому что из-за упразднения в русской орфографии буквы "ижица" слово "миро" стало восприниматься как "мир". Русская народная пословица "все мы одним миром мазаны" означает, что все православные люди духовно объединены через Таинство Миропомазания при Крещении, так как все были помазаны одним и тем же миром -- благовонным маслом, освященным по уставу Православной Церкви. Действенно только миро, сваренное и освященное в Церкви. Теоретически такое масло можно сварить в любой лаборатории, если собрать необходимые компоненты, но без освящения епископами Православной Церкви такое масло не станет миром в его церковном понимании, как вещество, через помазание которым крещеному человеку подается благодать Святого Духа как утверждающий и укрепляющий его дар. Так что отнюдь не все "одним миром мазаны", а кое-кто и вовсе не "мазан". Миром, имеющим благодать Святого Духа, мазаны только те, кто был крещен в Церкви или был принят ею обратно в общение из ереси или раскола.

Еще один пример неточного употребления слов из-за неверного понимания их смысла: А. Дугин говорит, что "надо не просто снизойти до признания равноспасительности, а поклониться". "Равноспасительности" чего? Если автор подразумевает, что обрядов, то обряды сами по себе, вне связи с Таинствами Церкви, не могут быть ни спасительны, ни губительны. Поклониться из-за смирения, конечно, можно, но миро сделать "равносвященным" и "равноблагодатным" -- невозможно, сколько бы мы ни кланялись. Сидящие за "круглым столом" раскольники хорошо знают, что одни из них (поповцы) мазаны сваренным их "священно-иерархическим" начальством "миром", а другие (беспоповцы) ничем не мазаны. Знают они и о том, что их "старая вера" отличается не только от "новой веры никониан", но от веры всех православных христиан, совершающих богослужение в храмах Сербии, Грузии, Болгарии, Греции, Афона и Синая, в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Везде одна Вера, одни Святые Дары, одно миро. И лишь вне Церкви появляются разные "старые веры". Вне Церкви нет ни Таинств, ни Святых Даров, ни мира. Одни амальгамы из сект.

Старообрядцы предпочитают выяснять, кто виноват в их несчастьях, но не хотят честно и внятно разъяснить (хотя бы на страницах полюбившейся им газеты "Завтра"), что там у них за "церкви", откуда они взялись, кто поставил им епископов и почему они, если все одинаково содержат одну "старую веру", разбрелись по разным углам. Вопрос далеко не праздный и требующий разъяснения не только для совращаемых в раскол "никониан", но и для "тьмы заблуждений", как в словаре "Старообрядчество", изданном на Рогоже, названы десятки раскольничьих толков, не признающих ни одну из "священно-иерархий". Ни одна из Поместных Православных Церквей (в том числе и Русская) эти самочинные "иерархии" не признает и признать не может. Думаю, сами раскольники прекрасно это понимают, потому что знакомы с церковными канонами и знают, что такое апостольская преемственность. Впрочем, за триста лет "духовного изгнания" они могли полностью утратить присущее хоть в какой-то мере их далеким предкам церковное сознание.

Так что, скорее всего, вместо объяснений следует и впредь ожидать появления в СМИ подобных "круглых столов" и очерков. Их пишут и публикуют с одной лишь целью: любой ценой опорочить Московскую Патриархию, которая окормляет миллионы православных людей на всем пространстве разрушенного Советского Союза и при всех своих недостатках и ошибках достойно несет бремя ответственности за свою паству.

Участие староверов в свержении монархии

1. О своеобразии патриотизма староверов

В кругах современных патриотов весьма распространено довольно странное мнение, будто бы "старообрядцы" защищали Святую Русь и были истинными патриотами. Уже цитированный нами А. Дугин так и провозглашает: "Необходимо сразу подчеркнуть глубоко патриотический, мистико-патриотический характер старообрядчества". Уверенность Дугина в глубокой любви к Отечеству у старообрядцев разделяют и многие монархисты, что выглядит уж совсем противоестественно, так как, любя монархию, трудно питать симпатию к ее лютым врагам, а именно таковыми вот уже 350 лет являются те, кого принято называть старообрядцами.

Ближайшим свидетельством их неистребимой ненависти к Церкви и к "царизму" может служить публикация на страницах той же газеты "Завтра" статьи представителя белокриницкого согласия ("старообрядческая митрополия") Терентия Серединова под названием "Краденый звон" (4). Содержанием статьи являются инсинуации в отношении Русской Православной Церкви, будто она и не русская, и не православная, и не церковь, и украла у бедных старообрядцев в XVII веке имущество (храмы, иконы и утварь), а вскоре вновь откроет гонения, казни и пытки. Вера верой, а пока суд да дело, активные и энергичные старообрядцы решили выступить с имущественными претензиями к Русской Православной Церкви. Приступая к этой теме, Т. Серединов сетует на передачу Русской Православной Церкви государством икон, крестов и утвари и спрашивает читателей газеты "Завтра": "А знаете ли вы, что многие (если не большинство) из этих предметов никогда не принадлежали никонианской организации?" Нет, не знаем, но намек поняли. В СМИ началась подготовка общественного мнения к самой постановке проблемы и к выработке юридических оснований с тем, чтобы в конечном счете оформить имущественные претензии раскольников в законодательном порядке.

Вот уже 350 лет раскольники не устают повторять себе и другим, что до патриарха Никона на Руси была "старая вера", что он учредил "новую", а теперь они додумались доказать, что являются не только "хранителями старой веры", но законными наследниками церковного имущества "дониконовской" Церкви. Широкие или узкие круги "духовной оппозиции" во главе с А. Прохановым поддерживают эту идею и ради ее воплощения в жизнь перешли даже на старообрядческий слэнг, старательно повторяя слова типа "никониане" и даже "никонианцы". Но одно дело впечатлительные деятели культуры, а другое -- въедливые крючкотворы-юристы. С ними у раскольников могут возникнуть большие трудности, если только все их секты не объединятся под началом какой-либо одной из их "древлеправославных церквей". В противном случае им вряд ли удастся обмануть юристов своими баснями о едином "старообрядчестве", как это им удается делать с деятелями культуры и журналистами. Юристы могут поставить вопрос ребром: кому, какому "старообрядчеству" все это хозяйство передать? Разобраться с "наследниками" будет трудно, могут начаться междоусобия, потому что любая самая мельчайшая по числу адептов раскольническая секта только себя считает той самой "истинной церковью", а все остальные ею прокляты как еретики. Единственное, в чем они были солидарны веками, так это в своей ненависти к Церкви и Царству, к правящей династии Романовых, которых, начиная с Алексея Михайловича, регулярно зачисляли в "антихристы".

2. Ненависть к династии Романовых

Старообрядцы и сочувствующие им публицисты из православных никак не установят "истинных виновников" раскола, в роли которых уже перебывали "заезжие греки" и патриарх Никон, царь Алексей Михайлович и диверсанты-иезуиты (см. сочинения регента Б. Кутузова; 14), и, наконец, судя по последним версиям, вся династия Романовых -- целиком, как "клан". Эта версия изложена в статье Т. Серединова. Он пишет: "В результате Смуты к власти пришла наиболее беспринципная и алчная группировка, опиравшаяся на опричную дворянскую рвань и сплотившаяся вокруг клана бояр Романовых. Этот клан, не имея никаких династических прав (подумаешь, родственники одной из шести жен одного из предыдущих царей. -- Н. М.), шел к власти, не выбирая средств... Сильная Церковь стала мешать Романовым... Они решили взорвать ее изнутри, для чего нашли Никона, простого человека с национальной окраины" (это намек на то, что он мордвин). И далее в том же духе, тоже "не выбирая средств".

Нельзя не отметить, что многие из "алчных бояр" и "дворянской рвани" были самыми ярыми врагами Церкви и патриарха Никона, а некоторые -- самыми активными деятелями старообрядческой партии. Таковы сестры боярыни Морозова и Урусова, урожденные Соковнины, смоленские дворяне Потемкины -- Ефрем и Спиридон, боярин Б. Львов, князья Хованские. Другие -- князья Н. Одоевский, А. Трубецкой, бояре Стрешневы и Милославские -- поощряли раскольников. Именно благодаря их покровительству в 1663 году был возвращен из сибирской ссылки протопоп Аввакум.

Об упомянутом в статье Т. Серединова Паисии Лигариде, которого он или по неведению, или в азарте назвал "активнейшим проводником никоновской реформы", придется тоже сказать несколько слов. К "реформе" этот человек никакого отношения не имел, на Русь он явился через 4 года после опалы патриарха Никона с одной целью: добиться любыми средствами его низложения, ссылки или казни. Лигарид был платным агентом Римской Пропаганды и имел задание добиться низвержения патриарха Никона, а самому постараться стать патриархом, чтобы заключить унию с Римом. Из выбранных для этого средств одно имеет довольно пикантный характер. Очаровав царя и завоевав расположение бояр -- врагов патриарха, Паисий Лигарид решил использовать и других его врагов -- "ревнителей благочестия", чтобы объединить тех и других для борьбы с патриархом. Вместе с боярином Семеном Стрешневым Лигарид помог раскольникам составить челобитную, где они обвиняли патриарха в унижении Царя, в отвержении Собора 1660 г., в наименовании Воскресенского монастыря Новым Иерусалимом и в исправлении богослужебных книг. Лигарид состряпал "Ответы на вопросы", будто бы заданные ему боярином Стрешневым, в которых изобразил патриарха Никона виновным во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. И после всего этого Т. Серединов изображает Лигарида -- союзника старообрядцев и врага Русской Церкви -- единомышленником патриарха Никона.

4. Раскольнические бунты XVII--XVIII веков

Зная о том, что раскольники хулили Православную Церковь, ее священнослужителей, ее Таинства и храмы, можно ли считать их "защитниками Святой Руси" и "хранителями древлего благочестия"? Зная о том, что в течение более пятидесяти лет раскольники понуждали тысячи людей к самосожжению, возбуждали по всем окраинам бунты и тем самым расшатывали устои государства, можно ли их считать "патриотами"? Для этого надо не любить Церковь, иметь превратные представления о благочестии и не знать истории своего Отечества. Чтобы показать, насколько подобные мнения не соответствуют действительности, нам придется, хотя бы вкратце, рассказать о бунтах и других противогосударственных действиях, в которых раскольники были или вдохновителями, или самыми активными участниками. Для начала приведем список наиболее крупных мятежей.

1670--1671. Разинщина. Бунт казаков-"староверов" во главе со Степаном Разиным.

1668--1676. Захват Соловецкого монастыря капитонами и разинцами.

1681. Мятеж стрельцов в Москве под руководством раскольников.

1708--1710. Булавинский бунт и уход казаков-"староверов" в Турцию.

1771. "Чумной бунт" в Москве. Убийство архиепископа Амвросия.

1773--1774. Пугачевщина. Бунт яицких казаков-"староверов".

Такова бесконечная череда бунтов, потрясавших Россию 100 лет (с 1668 по 1774 год).

С легкой руки А. С. Пушкина их почему-то называют русскими бунтами, хотя если учесть, кто был их вдохновителем и какие цели они преследовали, то гораздо уместнее называть их раскольническими бунтами.

Характерные особенности этих бунтов

Если самосожжения и самоуморения начались до Собора 1666--1667 гг., то есть до анафемствования раскольников, то открытые вооруженные и кровавые бунты начались сразу после этого Собора, когда вожди раскола побежали на Дон поднимать за "старую веру" недовольных центральной властью казаков. К этому времени богомильское "учение об антихристе, воцарившемся в Церкви и Царстве", исповедовали не только последователи чернеца Капитона, но и многие поповцы и "боголюбцы". Первоначально в их среде существовала идея о возможности восстановления "старой веры" с помощью "благочестивого царя" Алексея Михайловича, но когда стало ясно, что из этого ничего не выйдет, "боголюбцы" объявили царя "рожком антихристовым" и с легким сердцем открыли против него вооруженные мятежи. Бунты под руководством раскольников поднимались не в центральных областях России с исконно православным населением и наиболее обездоленными русскими крестьянами, но на окраинах, заселенных казачьей голытьбой и инородцами, где жизнь была более вольная, более обеспеченная, а население питало традиционную неприязнь к Православной Церкви и Московскому царству. Инициаторы противоцерковного мятежа, "староверы"-поповцы, умело пользовались этими тремя обстоятельствами. Недовольство они направляли в русло борьбы за "старую веру"; привычка к вольности и легкой наживе способствовала быстрому возбуждению населения на открытый бунт, а зажиточность и влиятельность инициаторов обеспечивали материальную поддержку подобных дорогостоящих мероприятий.

Сразу после Собора 1667 г. раскольники побежали на юг, и их протестная пропаганда нашла самый широкий отзыв в казачьей и стрелецкой среде. Казачество тяготилось постепенно растущим усилением контроля со стороны московских царей, а потому пользовалось любым поводом, чтобы от этого контроля избавиться. Что касается стрельцов, то и они были не чужды "староверия", а главное, постоянно были недовольны из-за несвоевременной выплаты жалованья. Однако любой бунт сверх меркантильных интересов должен иметь "высокие" цели, и в качестве таковых ничего лучшего нельзя было придумать, как периодически поднимать недовольную казачью массу и стрельцов на борьбу "за старую веру" под знаменами очередного самозванца -- "благочестивого царя". Раскольники оформляли лозунги, финансировали предприятие, а из среды вольнолюбивых казаков находили харизматического лидера.

При всех конкретных отличиях одного бунта от другого для них характерны некоторые общие черты, указывающие на их связь с раскольническим учением и непосредственным участием "старообрядцев" во всех противоправительственных массовых движениях.

Самозванство. Почти во всех раскольнических бунтах присутствует элемент самозванства, которым так пронизана сама идея "древлеправославной церкви". Самозваные попы и наставники, игумены и старцы находили возможным ради поставленной цели идти на любые средства, и самозванство было одним из них. При этом самозванец-царь всегда обещал восстановить "старую веру". Бунт Разина сопровождался выдвижением лжецаревича Алексея, незадолго до этого умершего, и лжепатриарха Никона, находившегося в ссылке. Разин говорил: "На что церкви? К чему попы? Венчать, что ли? Да не все ли равно: станьте в паре подле дерева да попляшите вокруг него -- вот и повенчались". Пугачев сам себя объявил императором Петром III, а все его ближайшие подельники назывались именами высших сановников (например, графа Захара Чернышова).

Бунты сопровождались убийствами архипастырей и пастырей, поруганием святынь и ограблением храмов. Разинцы сбросили с колокольни астраханского архиепископа Иосифа, грабили храмы. Грабили и разоряли храмы в станицах, где жило православное население, и булавинцы. Сын московского купца-раскольника Сергей Юршев был одним из главных виновников убийства архиепископа Авмросия во время спровоцированного раскольниками "чумного бунта" в Москве в 1771 году (1, с. 135). Во время пугачевщины десятки православных храмов подверглись поруганию ("хранители благочестия" любили въезжать в алтарь на конях), иконы разбивались. Погибли около 100 священно- и церковнослужителей (см.: А. С. Пушкин. История пугачевского бунта. Приложение: Список убитых).

В церковной истории все эти бунты, за исключением мятежа в Соловецком монастыре, не рассматриваются, хотя в свое время главари всех бунтов были анафемствованы на Соборах и анафемы им читались ежегодно в храмах в Неделю Торжества Православия. С социально-экономической точки зрения бунты достаточно подробно описаны в сочинениях по гражданской истории России. Конкретные обстоятельства организации бунтов раскольниками описаны нами в двух ранее опубликованных статьях под общим названием "Раскольники против царства" (Радонеж. 1999. ¦ 13--16).

Там подробно изложены широко известные факты участия раскольников в организации пугачевщины. Они взяты из книги Н. Дубровина "Пугачев и его сообщники", где приведены ссылки на документальные источники (СПб., 1884). Историки полагают, что отдельные раскольники, проходившие по делу Пугачева, были его советниками и помощниками "не только по своей личной инициативе, но являясь представителями старообрядческой организации" (см., например: В. Г. Карцев. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. Калинин, 1971).

Старообрядчество и дух "завоевания капиталов"

В XVII веке многие из раскольников решили покинуть свое Отечество, как они говорят, из-за гонений на "старую веру" в "царстве антихриста". За рубежами Православной России, судя по всему, они его не обнаружили, а потому как старые, так и новые "духовные изгнанники" там никаким гонениям от "слуг антихристовых" не подвергались. Хранители "старой веры" стали жить-поживать в магометанской Турции, в католической Австрии и в католической Польше, в протестантской Пруссии и в демократических США и везде чувствовали себя прекрасно, кроме православного Отечества. Их потомки и до сих пор там живут. Но и в России кое-кто из них оставался. Здесь они 250 лет "страдали от гонений" и одновременно обогащались.

Об этом на "круглом столе" говорил писатель В. Личутин: мол, "энергия", накопленная в эпоху самосожжений, пошла в скиты, там "воспитала дух", и только тогда, воспитав его, двинулась "из скитов в столицы на завоевание капиталов" (3). Напомним, что капиталы не завоевывают, а "первоначально накапливают", что делается это с помощью ростовщичества, откупов и обмана. Недаром раскольники придумали такую пословицу: "Чтоб быть богатым, надо недоплачивать по ряду хоть копейку" (15). В результате, как деловито сообщает В. Личутин, одухотворенные скитники "заняли весь капитал, всю банковскую систему, заводы, фабрики, они создавали культуры".

Как им это удалось? В протестантской Европе ученые уже давно обратили внимание на неразрывную связь духа капитализма (духа наживы) с духом протестантских сект. Одна из работ Макса Вебера, изучавшего протестантскую этику, так и называется -- "Протестантские секты и дух капитализма" (М., 1990. С. 273--302). К сожалению, подобных основательных исследований о связи сектантов России с тем же духом наживы не существует, хотя ни для кого не является секретом, что уже ко времени Екатерины II три четверти (75%) русского капитала и большая часть промышленности (Север, Урал) оказались в руках "вечно гонимых" раскольников. Эта доля не уменьшилась, но увеличилась к началу ХХ столетия. Излагать историю "буржуазной" революции в России, не обращая внимания на конфессиональную принадлежность этой буржуазии, тогдашних "олигархов", значит сознательно или по неведению замалчивать наиболее существенное в побудительных причинах к свержению Царя и разрушению монархии.

Теперь, когда к устроению "нового мирового порядка" Великие Архитекторы приступили в очередной раз, они вбросили в котел массовой пропаганды массу сведений о "русской буржуазии" и с гордостью говорят о том, что она состояла по преимуществу именно из сектантов. Интерес к этой теме -- вновь прорвавшейся жажде наживы и откровенному поклонению "золотому тельцу" -- подогревается нынешними пропагандистами "рыночной экономики", которые при этом ссылаются на благотворный опыт прошлого, когда культуру опекали купцы-меценаты, они же и слезы утирали сиротам и вдовам в благотворительных учреждениях "Человеколюбивого общества". Поскольку при ближайшем рассмотрении оказывается, что большая часть купцов-человеколюбцев, а также торговцев, промышленников и биржевиков начала ХХ века были выходцами именно из раскольнических семей, то ясно, что их процветание имеет самое непосредственное отношение к нашей теме.

Если верить раскольникам, прославляющим себя за свою оборотистость (16, 4, 17,), благодаря либеральной политике Екатерины II к "концу XVIII столетия им принадлежали главнейшие торговые пункты в Нижегородском крае и ниже по Волге и Оке, все судостроение и торговля оказались в руках старообрядцев", так же как и "вся заводская промышленность на Урале". При этом "духовное окормление" этого промышленного люда осуществляли наставники, "старики" и лжеепископы из керженских и иргизских скитов в Заволжье, с Преображенского и Рогожского кладбищ в Москве. Под руководством этих "духовных старцев" была создана текстильная промышленность Москвы и Центрального промышленного района (стоит только добавить, что миллионы русских православных людей трудились на этих "старообрядческих" предприятиях). Возникшие во время "чумного бунта" в Москве в 1771 году общины при Преображенском и Рогожском кладбищах очень скоро стали распоряжаться многомиллионными капиталами. Эти торгово-промышленные предприятия "старообрядческого религиозного направления" простирали свое влияние до крайних пределов Российской империи, захватив в свои руки почти всю хлеботорговлю. О том, какими способами происходило здесь первичное накопление капитала, можно прочесть в книге прот. П. С. Смирнова "История русского раскола старообрядчества" (7, с. 105--110).

Злодеяния часто творятся под вывеской "филантропических заведений", и в данном случае глава общины федосеевцев купец Ковылин сумел воспользоваться народным бедствием для "первоначального накопления капитала". В устроенном им за Преображенской заставой карантине ушлый беспоповец внушал умирающим, что "моровая язва" послана Богом в наказание за "никонианскую" веру, и тут же стояли чаны, где он "перекрещивал" желающих и не желающих. Сто лошадей Ковылина перевозили в "богадельню" выморочное имущество. Иконы, бархат, парчи, наличные деньги -- все свозилось в кладовые Ковылина. Из церкви Св. Анастасии, что на Неглинной, обманом был взят целый иконостас. Такими способами были собраны огромные деньги, и на них построены 2 молельни и 12 корпусов, а вокруг каменная стена с башнями. При общей численности населения Москвы в 250 000 человек число насельников на Преображенском достигло 1500 человек и прихожан 10 000 (1809), а на Рогожском - 68 000 (1825). То есть по меньшей мере 1/3 жителей первопрестольной столицы были раскольниками.

Следующее бедствие -- захват Москвы Наполеоном и пожар, который, по меткому выражению Грибоедова, "немало способствовал" не только украшению города, но и благополучию "мистико-патриотических" федосеевцев. Они признали Наполеона своим государем. Его они не считали антихристом, зато в их молельне была повешена картина с изображением "белого царя" с надписью, что Александр -- антихрист. На Преображенском кладбище их "государь" Наполеон поставил станки для печатания фальшивых русских ассигнаций. Вместе с французами федосеевцы занимались расхищением сокровищ столицы, особенно древностей из храмов. Когда в наше время появляются в СМИ статьи типа "Краденого звона" Т. Серединова с имущественными претензиями к Русской Православной Церкви, неплохо бы напомнить раскольникам о том, сколько было ограблено ими храмов, сколько уворовано книг, рукописей, икон и утвари. На этом были тоже сделаны огромные состояния; "староверы" владели монополией на торговлю антиквариатом и книгами.

По сути, раскольники, как и другие сектанты (хлысты, скопцы), создали "государство в государстве" по образцу масонских лож, где каждая община подчинялась своей митрополии, как русские дочерние ложи подчинялись и подчиняются, например, "Великому Востоку" Франции. Федосеевцы подчинялись воротилам с Преображенского кладбища. Беглопоповцы Поволжья и Урала тянули к Иргизу. Для беглопоповцев всех хлебородных губерний России "Великим Востоком" было Рогожское кладбище. Рогожские купцы после основания австрийской лжеиерархии в 1846 году понаставили во все крупные города своих лжеепископов. Цены на важнейшие товары в России устанавливали те же "благочестивые" рогожцы.

Чем же объясняется "феномен старообрядческой предприимчивости"? Апологеты "древлего благочестия" причину обогащения видят отнюдь не в склонности к неправедным занятиям (ростовщичеству, откупщичеству и хищной эксплуатации бедняков), то есть не в культе "золотого тельца". Старообрядцы из-за постоянных гонений были вынуждены "возвести себе и своим единоверцам защиту финансовую, гарантирующую определенную независимость от гонителей". Нам дают понять, что "гонители" (называемые Б. Кутузовым "никонианами"), пользуясь своей защищенностью, беспечно прозябали в разврате, пьянстве и лени, а потому о "финансовой защите" нисколько не заботились и в результате оказались самым бедным слоем населения России.

Характерно, что апологеты старообрядчества, представляющие раскольников образцами высокой духовности, не только не скрывают их хозяйственно-финансовых талантов, но говорят об их роли в накоплении капитала и в политическом противостоянии государству с тем же восторгом, с каким описывают подвиги самосожженцев-мракобесов XVII века. В таком духе, например, подается тема раскола в недавно изданной коллективом автором под редакцией М. Данилушкина книге по истории Русской Православной Церкви в ХХ веке, где посвященная раскольническим согласиям и толкам глава названа "Русская Православная Старообрядческая Церковь", назойливо изображаемая, как "истинно православная" в противовес "никонианской", то есть Православной (10, гл. 20). Автор этой главы (а им, судя по всему, является регент православного храма Б. Кутузов) начинает свой рассказ эпически: "Известно, что ни одно религиозное направление в России не оказало такого влияния на развитие русских промышленных отношений, как старообрядчество". Сразу заметим, что далеко не все "религиозные направления" ставят своей задачей развитие промышленности. В России таких направлений было всего три: немецкий протестантизм (литературный образ Шульца у И. Гончарова), русские раскольники (их "образами" наполнена вся русская литература с середины XIX в.) и лица еврейской национальности (чьи "образы" мы наблюдаем ныне на российском политическом и финансовом небосклоне и на телеэкране). Замечательно то, что столь различные в этнографическом и вероисповедном отношении "религиозные направления" (из коих два относят себя к "вечно гонимым") каким-то образом ухитрились стать владельцами народного богатства огромной страны. И хотя, как полагают ученые, "протестантская этика" с ее акцентом на индивидуальное спасение сильно отличается от этики русских сектантов, ищущих спасения коллективного в своих скитах, общинах и "кораблях", однако, несмотря на эту разницу, и те и другие чрезвычайно удачливы в деле накопительства. И те и другие видят в богатстве знак особой милости Божией, так сказать, награду за свои добродетели. Возможно, именно поэтому в царской России всемогущими "олигархами" стали протестанты -- выходцы из Европы и доморощенные протестанты-староверы, а в Российской Федерации -- лица еврейской национальности.

Участие староверов в подготовке буржуазной революции 1917 года

Итак, в начале ХХ века капитал, промышленность и торговля в России принадлежали в основном раскольникам и сектантам, а отчасти лицам немецкой, французской и еврейской национальности. Все вместе эти лица и составили сословие тогдашних "новых русских", или олигархов. Как мы убедились на недавнем опыте, властители капиталов и банковской системы рано или поздно захватывают власть, а для этого они объединяются. Сто лет назад случилось то же самое - с той разницей, что на пути к власти стояла не партийная номенклатура, а тысячелетняя наследственная монархия. Ее и предстояло смести, и для этого самые богатые старообрядцы, которые, по мнению А. Дугина, обладали "мистико-патриотическим характером", вошли в союз с лицами всех остальных национальностей и разработали "мистико-масонский" проект по устранению царской семьи. Все вместе они составили верхушку банковского и торгово-промышленного капитала России. Известно, что эта масонизированная верхушка в феврале 1917 года принудила последнего русского царя к отречению и ненадолго захватила власть в свои руки. Об участии их в революции в качестве меценатов социал-демократических партий широко известно, но здесь пойдет речь о другом -- об участии выходцев из старообрядческих семей в политической борьбе за власть вместе с другими либеральными демократами начала века.

В 1905 году раскольники перестали быть гонимыми, но по инерции продолжали обогащаться. Если до 1905 года им удалось завладеть 3/4 национального продукта, то можно себе представить, что творилось после "получения возможности законного существования". В начале ХХ века выходцы из раскольничьих скитов завладели уже не отдельными предприятиями, а целым рядом отраслей. При имущественном цензе в избирательном праве России они имели возможность захватить все выборные должности.

Из 25 купеческих родов Москвы почти половина были раскольническими (9). Среди них небезызвестные: Авксентьевы, Бурышкины, Гучковы, Коноваловы, Морозовы, Прохоровы, Рябушинские, Солдатенковы, Третьяковы, Хлудовы.

Те же фамилии мы встречаем в списках всех выборных органов: они гласные Московской городской думы, члены и председатели всех общественных комитетов, Московской биржи и других коммерческих учреждений. И это неудивительно: для того и выдумана демократия.

Затем, уже с некоторой растерянностью, мы замечаем, что главными организаторами и лидерами разных партий, возникавших в начале века -- партий на одно лицо, но с разными названиями, типа кадетов, октябристов и прогрессистов, были лица с теми же фамилиями: опять Н. Д. Авксентьев, П. А. Бурышкин, А. И. Гучков, его брат Н. И. Гучков, А. И. Коновалов, целый букет Рябушинских, С. Н. Третьяков.

Те же лица издают самые влиятельные газеты. Рядом, правда, мелькают фамилии инородцев (Гужон, Гюбнер, П. А. Тикстон, Кнопы) и представителей другого "избранного народа", тоже известного своей спаянностью и обреченного из-за постоянных гонений копить капиталы (Арманд, В. Ф. Гефдинг, В. О. Гиршман, Л. Л. Рабенек, А. А. Ценкер, управитель Международного банка в Москве Ротштейн и пр.).

Однако же списки масонских лож, ныне широко публикуемые в разного рода сочинениях, могут любого повергнуть в полное недоумение, потому что среди "вольных каменщиков", мы опять видим все тех же "хранителей древлего православия": Авксентьева, Гучкова, Бурышкина и Рябушинского вперемешку с Керенским, Некрасовым и Терещенко.

Тут в голову приходят мысли о составе Временного правительства (ВП). Историк Н. Н. Яковлев в своей книге (18) пишет, что, проведя розыск в архивах, Н. Н. Берберова сделала следующий вывод: "В первый состав ВП (март--апрель) входили десять "братьев" и один "профан"". "Профаном", то есть не посвященным в масоны, считается П. Н. Милюков. А кто же были "братьями"? Те, кто стоял во главе заговора против Государя, строили планы о том, как от него избавиться: убить в ставке или в Царском Селе, насильственно выпроводить за границу или добиться путем угроз и шантажа его отречения. Среди них опять Авксентьев, А. И. Гучков, Коновалов, Третьяков.

Как меланхолически замечает П. Бурышкин, "в торгово-промышленных кругах Москвы непопулярность царской семьи, конечно, весьма сильно сказывалась" (16, с. 264). Каково? "непопулярность сказывалась". Что под этим неграмотным оборотом речи подразумевал автор? А вот что.

Раскольники в союзе с другими "олигархами" заявили о себе действительно "повсеместно, глубоко и мощно", но почему-то об их роли в свержении монархии никто из их апологетов не любит распространяться -- они все больше говорят об их человеколюбии и меценатстве. Так делает П. А. Бурышкин, написавший в эмиграции книгу "Москва купеческая", где подробно говорит о купцах-филантропах, осчастлививших Москву собраниями картин и книг, отдавших городу особняки под больницы и училища. На страницах книг, где говорится о роли масонства в подготовке захвата власти буржуазией (например, Н. Н. Яковлева), наряду с Милюковым, Шульгиным и Родзянко непрерывной чередой мелькают фамилии Гучкова, Рябушинского, Коновалова, но ни словом не упомянуто об их принадлежности к миру старообрядчества.

Восполним этот недостаток. Приведем послужные списки раскольников, "ревнителей благочестия" начала ХХ века, организаторов и самых активных участников кровавой революции 1917 года, расправы над Царем Николаем и его семьей. Посмотрим на этот список, имея в виду состав Временного правительства (сведения даны по книге П. Бурышкина и спискам из книги О. Платонова "Терновый венец России", Особый архив, фонды 1, 92, 111, 112, 121, 730; 1367; ГАРФ, ф. 102).

Партия эсеров: член ЦК Авксентьев Н. Д., из рода раскольников, министр внутренних дел ВП, глава Уфимской директории (1918--1919), масон (33-й градус, член Ареопага "Великого Востока" Франции).

Партия кадетов: член ЦК Астров Н. И. (1968--1934), из рода раскольников, юрист, московский городской голова (1917), член Уфимской Директории (1918), масон (ложа "Великий Восток" Франции).

Партия прогрессистов и газета "Утро России": один из основателей, Рябушинский П. П. (1871--1924), -- из рода раскольников, промышленник, член Госсовета, председатель военно-промышленного комитета, редактор-издатель газеты "Утро России", масон (ложа "Астрея", Париж).

Третьяков С. Н. (внучатый племянник создателя галереи) -- из рода раскольников, председатель Московской биржи, председатель экономического совета при ВП, член партии прогрессистов, издатель газеты "Утро России", министр торговли у Колчака, масон.

Коновалов А. И. (1875--1948) -- из рода раскольников, текстильный фабрикант, лидер прогрессистов, руководитель Центрального военно-промышленного комитета (ВПК), издатель газеты "Последние новости", министр торговли и промышленности ВП, масон.

Партия октябристов и газета "Голос Москвы": основатель - Гучков А. И. (1862--1936) -- из рода раскольников-федосеевцев, текстильных промышленников, мать - еврейка. Председатель III Госдумы, военный и морской министр ВП (март--апрель 1917 г.), председатель Центрального военно-промышленного комитета, масон (ложа "Великий Восток" Франции).

Из этого списка видно, что в начале ХХ века тогдашние крупные промышленники-олигархи:

1) основали свои собственные партии (кадетов, прогрессистов, октябристов);

2) были владельцами тогдашних СМИ ("Утро России", "Последние новости", "Голос Москвы");

3) были депутатами Госдумы. Во время войны наживались на поставках армии и фактически захватили власть через всесильный Военно-промышленный комитет (ВПК);

4) вместе с другими лицами участвовали в заговоре против Государя Императора, а после его вынужденного отречения стали министрами Временного правительства;

5) будучи масонами высоких степеней в заграничных ложах ("Великий Восток" Франции), они работали на своих иностранных "братьев" и исполняли их поручения. Во время гражданской войны активно участвовали в Белом движении и способствовали развалу России, возглавляя такие образования, как Уфимская директория.

Идеалы "старообрядческой буржуазии" выражал в своей газете "Утро России" прогрессист-раскольник П. П. Рябушинский, на средства которого в начале века Рогожское кладбище осуществляло свою издательскую деятельность. После закона о веротерпимости 1905 года раскольники уже ничего не боялись. Раскольники-капиталисты финансировали не только террористические организации бомбистов и политическое масонство, но и периодическую печать своих духовных руководителей.

В марте 1917 года на станции Дно беспоповец-федосеевец А. И. Гучков вместе с подельниками-масонами вынудил Государя, ненавистного всем раскольникам Романова, подписать отречение от престола. Затем Временное правительство, в котором несколько министров были выходцами из раскольнических сект, отправляет царскую семью вместо обещанной Ливадии в Тобольск. Напомним, что на территории в треугольнике между Пермью, Тобольском и Челябинском с центром в Екатеринбурге число раскольников доходило до 60--70% от всего населения. Большинство из них принадлежало к согласию заводских часовенных-кержаков. Урал и заводы были издавна в их руках. Временные правители сообразили, что в этих местах русский Царь не сможет найти ни сочувствия, ни помощи. Великий князь Михаил был убит в Перми, в Алапаевске -- святая Великая княгиня Елизавета и иже с нею. В Тобольск сослали Царя, царицу и детей, а убивать привезли в Екатеринбург. Известно, что участниками цареубийства были не только иудаисты и латышские стрелки, но и местные рабочие, то есть "заводские часовенные".

Редакторы газеты "Завтра", сами "духовные оппозиционеры и изгнанники", не замечают внутренних противоречий в распространяемом ими мифе о гонениях и чуть ли не "геноциде" старообрядцев с 1653 по 1905 год. Иной догадается в конце такой "сказки" сделать несложное умозаключение: "Если правда, что они были гонимые, то как уже к концу XVIII в. могли стать самыми богатыми и влиятельными, а раз стали таковыми, то не были гонимыми". Но на это сметливые "ревнители благочестия" отвечают: "Мы богатели и богатеем, несмотря на гонения, благодаря нашему уму, сметливости, энергии, трудолюбию, ну и, конечно, благочестию. А вот вас, ленивых, глупых и нечестивых никониан, Бог покарал". Имеется в виду эпоха послереволюционных гонений на Церковь.

Такая трактовка гонений, постигших Церковь после устроенной ими самими "великой революции", звучит в статье Т. Серединова. Он спрашивает: "А невинно ли пострадала РПЦ, не является ли ее участь карой за ее предыдущую деятельность?" На ту же тему возмездия "никонианам" высказывается А. Проханов: "Удар понесла и эта полная гордыни победившая никонианская церковь. Сначала удар при Петре. Потом удар при коммунистах, когда распинали, топили, жгли и расстреливали никонианских священников". И заключает: "С этой церковью поступили так же, как она сама поступила когда-то со старообрядчеством" (4).

старообрядчество и Обновленчество -- ДВЕ стороны одной медали

В конце XIX века русская интеллигенция и деятели культуры стали увлекаться "богоискательством", но искали Бога только не в Православной Церкви, которую называли не иначе, как "официальная" и "государственная", а ее духовенство считали косным и невежественным. Взоры просвещенной публики обратились на экзотические формы "свободного христианства", то есть на многочисленные сектантские и старообрядческие общины. В них видели прибежище пытливых и духовно одаренных людей, гонимых и угнетаемых "официальным православием", а потому вскоре на Церковь обрушились разного рода нарекания и от нее стали требовать веротерпимости в отношении иноверия, инославия и сектантства, в том числе и старообрядчества. Идеи "оживления мертвого православия" и "церковного обновления" по образцу "свободного христианства" захлестнули не только светское общество и прослойку, но проникли и в среду духовенства, где вскоре сформировалась идеология обновленчества -- мощного и долговременного реформаторского движения, существующего и в настоящее время.

В 1920-е годы это антицерковное движение попыталось с помощью чекистов уничтожить Патриарха и создать свою "живую церковь". Так произошел давно подготавливаемый второй церковный раскол, получивший название обновленческого. Это название -- обновленческий -- создает иллюзию его противоположности старообрядческому, так как понятия "новый" и "старый" в русском языке суть антонимы.

Вскоре обнаружилось, что между старообрядцами и "ревнителями церковного обновления" много общего, и некоторые из них стали догадываться, что происходят из одного корня, процветшего спустя века при благоприятных условиях. В свете этого определенный интерес представляет доклад старообрядца М. Дзюбенко под названием "Старообрядчество и церковное обновление", прочитанный в 1997 году на международной конференции "Живое предание", устроенной современными обновленцами (общиной священника Г. Кочеткова) (8).

В этом докладе автор говорит о "смыкании антитетичных понятий", каковыми для "обыденного, в том числе и обыденного церковного сознания" представляются старообрядчество и обновленчество. М. Дзюбенко доказывает родство обоих течений, заявляет, что "это явления, взаимодействующие друг с другом на разных уровнях", и представляют собою яркий пример, когда "крайности в пределе переходят друг в друга, приводя к расколам". Проще говоря, старообрядчество и обновленчество представляют собою две стороны одной медали, а "антонимичность" их самоназваний создает путаницу в головах не посвященных в тайны мадридского двора. В конце доклада М. Дзюбенко выразил свою мысль более ясно и определенно: "Старообрядчество и движение за обновление Церкви в ХХ столетии растут из одного корня, решают схожие вопросы, но во многом по-разному".

Приведем пример перехода из Православия в старообрядчество в первой половине XX века одного из "ревнителей обновления Церкви".

Среди авторов "Письма 32-х", представляющего в начале ХХ века программу церковных реформ, пожалуй, наиболее активным общественным деятелем был профессор Духовной академии в Петербурге, в ту пору иеромонах Михаил (Павел Семенов). Он родился в 1873 г. в Симбирске в семье кантониста и был сыном крещеного еврея. Учился в МДА и перешел затем в Казанскую академию. Постригся в монахи в 1899 г. После окончания курса был направлен Святейшим Синодом в Воронеж, но преподавал там недолго и благодаря связям с высшими иерархами в 1902 г. стал доцентом Духовной академии в Санкт-Петербурге. С этого момента начались четыре года его бурной общественной деятельности. Он выступал на различных собраниях "свободолюбивой" и "богоискательной" интеллигенции, где его встречали "восторженными возгласами и оглушительными аплодисментами".

В марте 1905 года о. Михаил Семенов сочинил вместе с другими обновленцами "Письмо 32-х", а через три дня после его публикации, 20 марта 1905 г., он был посвящен в сан архимандрита архиепископом Сергием (Страгородским). Активно посещал заседания Религиозно-философского общества, которое в Петербурге возглавлял опять же архиепископ Сергий, а в Москве - чета теософов-оккультистов З. Гиппиус и ее муж Мережковский. Но революция нарастала, и архимандрит Михаил, к восторгу почитавшей его интеллигенции, в 1906 году опубликовал "Программу русских христианских социалистов". Святейший Синод, несмотря на протесты "прогрессивной общественности", решил удалить Михаила Семенова от дела воспитания будущих пастырей Православной Церкви. Его лишили звания профессора и отправили на послушание в Задонский монастырь. М. Семенову это не понравилось, и он самовольно вернулся в Петербург. За это подпал под прещение и сослан в Валаамский монастырь. Неизвестно, поехал ли он туда. На этом его карьера в лоне Православной Церкви была закончена, потому что он ушел к старообрядцам, приемлющим белокриницкую лжеиерархию.

Там 23 октября 1907 года Михаил Семенов принял "справу" от лжеепископа Иннокентия. Уже в то время было принято писать книги о своем пути в большую политику, а потому в 1907 году бывший архимандрит выпустил в свет брошюру под названием "Как я стал народным социалистом". За уход в раскол Святейший Синод лишил его сана и пострига, а за революционную деятельность первому "христиан-социалисту" власти запретили проживание в обеих столицах.

На примере этого архимандрита видно, как причудливо переплетаются "энергии" старообрядчества, обновленчества и социализма, и можно предположить, что идейные и организационные связи антицерковных расколов всегда были связаны с "людьми красных дерзаний", как называет большевиков А. Проханов. Так, например, у большевиков был даже свой собственный эксперт по контактам с сектантами и старообрядцами. Верный и близкий соратник Ленина Бонч-Бруевич строил планы устроения крестьянских общин по образцу сектантских. Та же мысль бродила в умах обновленцев, о чем чуть ниже будет сказано, а сейчас закончим биографический очерк о Михаиле Семенове. Правда, с 1906 года мы вступаем в область недокументированной биографии, а потому возможны разночтения.

Известно, что в 1908 году тот же Иннокентий единолично (по примеру основателя своей "церкви" Амвросия) посвятил неофита-старообрядца Михаила Семенова в "сан епископа с титулом Канадского". Староверы придрались и запретили в служении того и другого, но потом смилостивились и велели Михаилу Семенову ехать к пастве в Канаду, а если не поедет, то грозились запретить его в служении по 32-му Апостольскому правилу. Михаил поехал, но, как пишет митрополит Мануил, "за недостатком средств вернулся, не доехавши", и за это в 1910 году старообрядцы запретили ему священнослужение. По одной версии, он жил в Саратове, по другой -- у сестры в Симбирске, но это несущественно, потому что и там и там он мог заниматься своим любимым делом -- печататься в местной еврейской газете "революционного" направления. При этом подписывался "епископом Канадским".

По имеющимся версиям, "в конце жизни он причудливо соединил старообрядчество со свободным христианством" (19, с. 17), "страдал нервным расстройством и по переезде в Москву умер и погребен на Рогожском кладбище на архиерейских местах" (21, с. 254) или "покончил с собой при большевиках" (20, с. 223). Как пишут Левитин и Шавров, этот человек "заслуживает самого горячего сочувствия со стороны всех честных людей", и этот завет, во всяком случае, выполнили не только авторы словаря "Старообрядчество", где тоже есть очерк о М. Семенове, и старообрядец М. Дзюбенко на кочетковской конференции "Живое предание", но и автор "Каталога русских архиереев" (21) митрополит Мануил (Лемешевский), что уже более удивительно. Митрополит Мануил решил в каталоге православных архиереев поместить справку о расстриженном архимандрите, раскольнике и социалисте: "Михаил (Семенов), еп. Канадский (старообрядческий)". В этом "Каталоге" митрополит Мануил объясняет беды М. Семенова происками Синода. Он пишет: "Его съели". Так вместе с публикой того времени считал митрополит Мануил и уточнил, кто съел: "Зоркое око обер-прокурора Победоносцева и группы высшего реакционного духовенства внимательно следили за популярным иеромонахом, и судьба его была решена Синодом". Можно подумать, что Синод затравил архимандрита и вынудил на отступничество. Далее следует форменный гимн: это был "человек глубокой принципиальности, смело обличавший современные ему болезни духовного одичания, черствости... смело и твердо зажигавший огонь в потухающей совести русской интеллигенции". Такой портрет оставил историкам митрополит Мануил, и теперь они переписывают эту характеристику из книги в книгу. Рискуя навлечь на себя обвинение в нечестности и беспринципности, позволю усомниться в высоких достоинствах "епископа Канадского", а также не поверить митрополиту Мануилу, что "страдалец" пал жертвой завистников и ретроградов.

Вспомним о том, что в те же времена жили и другие люди, такие как святой праведный Иоанн Кронштадтский или архиепископ Никон (Рождественский), бесстрашно боровшиеся с иудейской прессой, раскольниками и наступающей апостасией. Не их ли имел в виду митрополит Мануил, когда писал о группе "реакционного духовенства"? В то время, когда группа "прогрессивного духовенства" готовила свое "Письмо 32-х", архиепископ Никон (Рождественский) тщетно взывал в своих "Троицких листках" к Госсовету одуматься и не принимать указ "О свободе совести и веротерпимости", вместе с которым все антихристианские силы получали возможность открыто бороться с Православием.

В заключение приведем выдержки из "Дневников" архиепископа Никона (Рождественского) за 1910 год под названием "Свобода совести имеет свои границы". Этот "Дневник" был роздан членам Государственного совета перед рассмотрением законопроекта о "старообрядческих общинах", выработанного в Госдуме. Возражая против использования в законопроектах таких растяжимых понятий, как "свобода слова" или "религиозная свобода", преосвященный Никон писал: "Но мало ли чего они хотят и захотят во имя свободы своей совести? Они захотят требовать, чтоб им отдали все святыни наши исторические: например, кремлевские соборы... Они хотели бы всех православных сделать такими же раскольниками, как и они сами: так ужели же давать им свободу привлекать к себе в раскол всю Русь православную?.. Ведь не допустит же правительство проповедовать, что Царь есть антихрист, что не следует платить антихристу подати и давать ему солдат, что брак церковный есть блуд, а блуд -- простительный грех... Хула на Церковь, поругание православных святынь -- разве не бесчестит государство? Не думайте, что раскольники такие кроткие агнцы: они способны не только издеваться над Церковью и ее служителями, но и над каждым православным, лишь бы почувствовали свою свободу. Помнить надо, что всякое лжеучение, в том числе и раскол, заражены страшною гордынею: просим мы, служители Церкви, поверить нам в этом на слово, -- вся их религиозная жизнь в ее проявлении, в делах, зиждется на бессознательном лицемерии: "несмы якоже прочии человецы"".

ЛИТЕРАТУРА

1. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1--2. Л., 1987--1989.

2. Старообрядчество: Словарь. М., 1996.

3. Старообрядчество -- Святой Руси хранитель. "Круглый стол" // Завтра. 1998. ¦ 12 (225).

4. Серединов Т. Краденый звон // Завтра. 1999. ¦ 24 (289).

5. Голышев В. Крест Господень. Покров. Матушка-пятница. Мне дано // Завтра. 1999. ¦ 39, 41, 45, 47.

6. Болотов В. В. История Церкви. Т. II.

7. Смирнов П. С., протоиерей. История русского раскола старообрядчества. СПб., 1895.

8. Димитрий Ростовский Святитель. Розыск о брынской раскольнической вере. М., 1854. (Есть современное переиздание без вых. данных: "Об образе" и "О кресте".)

9. Сапожников Д. И. Самосожжение в русском расколе с второй пол. XVII в. до конца XVIII в. М., 1891. (См. также в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона статью "Самоистребление", где приведена библиография.)

10. Данилушкин М. Б. и др. История Русской Православной Церкви: Новый Патриарший период. Т. I. 1917--1970. СПб.: Воскресение, 1997. (Об этой книге см.: Благодатный Огонь. ¦ 2.)

11. Российское законодательство Х--ХХ вв.: В 9 т. М., 1985. Т. 2. С. 308.

12. Мельников-Печерский П. И. Полн. собр. соч. СПб.; М., 1898. т. 13--14.

13. Тайные общества и секты: Справочник. Минск, 1996.

14. Кутузов Б. П. Церковная реформа XVII в., ее истинные причины и цели. Предисл. председателя Центр. совета "Древлеправославной Поморской церкви Латвии" Ивана Миролюбова. Ч. I--II. Рига: Изд. отдел ДПЦ, 1992.

15. Даль В. И. Пословицы русского народа: В 2 т. М., 1984. Т 1. С. 30 (раздел "Изуверство -- раскол").

16. Бурышкин П. А. Москва купеческая. М., 1991.

17. Дзюбенко М. Старообрядчество и церковное обновление // Материалы Международной богословской конференции "Живое предание". Москва, октябрь 1997 г. М.: Изд-во Свято-Филаретовской высшей православно-христианской школы, 1999. С. 196--210.

18. Яковлев Н. Н. Последняя война старой России. М., 1994.

19. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. 1922--1946. М., 1996.

20. Вестник РХД. 1993. ¦ 168.

21. Мануил (Лемешевский), митрополит. Каталог русских архиереев за 1897--1957 гг. (машинопись). Чебоксары, 1958.