Андрей Щеглов

        В последнее время многим интересующимся людям становится понятным, что Раскол Русской Церкви, произошедший в XVII столетии не является только узко этно-конфессиональным событием произошедшим в России в определенный исторический промежуток времени. В своей бытийственной основе Раскол имеет глубокое духовное значение и измерение. Проявившись по внешне малозначительному поводу – исправлению богослужебных книг, Раскол приобрел поистине вселенское значение. Его последствия были чудовищны для всех бытийственных горизонтах, начиная от религиозных вопросов и кончая этнической и социальной катастрофой. Это в наше время «религия» стала одной из разновидностей идеологий или магического волшебства, но для того периода «религия» имело свое прямое значение «связи» человека с Богом и единственного пути ведущего к Творцу. Поэтому столь напряженными и непримиримыми были позиции сторон – христиан, оставшихся верными древнему православию и еретиков, исказивших учение Христа и выступающих под личиной «православия». Проблема Русского Раскола заключается именно в попытке отстоять свое представление о Боге, Церкви, как пути к Богу и о направлениях Божественного Промысла.

Главный вопрос Раскола – осталась ли в господствующей «церкви» после проведения еретических реформ апостольская преемственность, другими словами, есть ли в никонианской церкви благодать? Может ли церковь, отвергнувшая свое истинное древнее христианское наследие оставаться все той же «единой, святой, апостольской Церковью» или – это призрак, бесовское наваждение, антихристова купель? Подобный вопрос появился и в 1054 году во время Великого Раскола Церквей – какая из Церквей была истинной, а какая стала еретической, то есть искажающей Учение Христа? Великий Раскол разъединил дотоле неразрывное христианское единство. Христианский мир стал «одним» и «иным». Он стал Востоком и Западом и сделался непримиримым друг другу. Разделение начавшись с духовных, религиозных вопросов, ощутилось и политических, социальных и этнических плоскостях.

По существу, главный вопрос русского Раскола состоит именно в том - осталась ли истинная Церковь на Земле, и что под ней понимать в новых условиях? После раскола ответы со стороны русского общества были различны и противоречивы, порой непримиримы. Впрочем, остаются такими они и поныне.

Власть и общество окончательно разделились, в государстве уже не присутствует сакральная связь между народом и властителем. Уже завуалировано после раскола, а явно при Петре Первом власть в России стала строиться на циничном расчете и обмане. Есть с одной стороны, так называемая «элита», а с другой «биологический» материал – русский народ, который уже никто никогда не спрашивал, а только использовали для каких-то непонятных, для самого этого народа, целей. Российская империя – это империя, цинично существовавшая за счет своего народа. Это страшная химера, высосавшая все здоровые соки из русского народа. С момента церковного раскола властная парадигма всегда направлена вовне, но никогда в глубину собственного духовного бытия. С Расколом появился новый, дотоле не бывшей в России тип гражданской и духовной власти, основанный на преступлении против собственных духовных архетипов и собственного национального наследия. В наше время мы наконец-то видим ее обнаженную сущность – власть в России, сняла метафизические маски, она стала, тем, чем и была вначале «славных дел» – организованной, циничной группировкой без всякого лица, имеющая лишь необузданный и разрушительный темперамент, ведущий в никуда.

После Раскола высший и средний правящий строй был с одной стороны запуган жестокостью репрессий (как это было в случае с Боярыней Морозовой), а с другой просто «куплен» земными благами и возможностью безнаказанно властвовать над русским «стадом». Русское общество разделилось на властителей и бесправных рабов, которые духовно и социально разделялись. Разделение достигло того, что правящий слой даже по одежде и языку не имел отношения к своему собственному народу. Вспомним банальный пример – пушкинскую Татьяну, жившую в русской глубинке и не говорившей по-русски. Подобных примеров «русская» литература приводит бесчисленное множество. Совсем недавно очередные творцы метафизического фронта, пресловутые Гайдар и Чубайс заявили в интервью западному агентству, что грабительская и разрушительная приватизация проводилась только с целью подкупить коммунистический правящий и силовой строй. Им вторят, казалось бы их антиподы, разные там имперские патриоты, испражняющие мысли о том, что для «модернизации» при Петре Первом, оправданно было уничтожать народ, ломать его обычаи и культуру. Поэтому ничего нового в большевистской революции и современной «катастройки» для русской истории нет, ее делают одни и те же духовные персонажи, для которых русский или какой-либо другой народ очередной биологический материал. Недаром русский философ Н.А. Бердяев называл Петра Первого – «Большевик на троне».

Раскол знаменует «рубеж», с которого начинается резкое оскудение веры, духовности и нравственности в русском обществе. Власть перестала быть сакральной, в ней уже нет святых князей, какими славилась русская духовная история. Во власти отсутствует жертвенность и безразличие к самой власти как институту, которые мы видим у святых Бориса и Глеба. Согласитесь, трудно представить Алексашку Меньшикова или прочих «птенцов гнезда Петрова» в роли князя Михаила Черниговского и боярина Феодора, замученных за Православие ханом Батыем. Трудно также найти, что-то православное в припудренных русских аристократах, обряженных в чулки, парики и нелепые одежды, которые вообще часто не говорили на своем родном языке. Да и духовные интересы далеко отстояли от Православия. Правящей «элите» стала безразлична всякая духовность. Определяющим стал цинизм и равнодушие, мелкое соглашательство.

Пресловутые реформы породили новые «ботанические» типы русского человека. Один из них, тип пассивного, ленивого, хитрого, внешне добродушного, но внутренне очень опасного и беспринципного человека. Этот человеческий вид внешне подчиняется любой власти и любому внешнему руководству, но при этом ничего не хочет делать и создавать, он природный саботажник и болтун. Такой человек просто течет по своей жизненной судьбе, удовлетворяясь незамысловатыми земными удовольствиями. Другой подвид также внутренне духовно пассивен, но активен и беспринципен в действиях направленных во вне. Данная человеческая разновидность бесконечно стремится к собственным житейским удовольствиям и ради этого не останавливается ни перед каким преступлением. Жизненное кредо этих типов – «умри ты сегодня, а я завтра». Оба вида человекообразных невероятно хитры и изворотливы, но не умны. Для подобных особей нет отвлеченных ценностей, для них существует только определенная материальная выгода, причем сразу и сейчас. Этот человек может мысленно пребывать в отвлеченных ценностях, но он в них не верит и мысли о духовных ценностях лишь повод для удовлетворения собственной значимости. Но как только мысль этого существа соприкасается с реальным делом о воплощении духовного в реальное, то тогда наш герой снимает с себя личины образованности, интеллигентности и духовной праведности и предстает в единственном своем образе хищника, негодяя и афериста. Конечно о «новых» русских типажах можно говорить долго и занудно, но ограничимся сказанным. Между прочим за эту «русскость» нас и не любят. Ненавидят нашу безответственность, отсутствие традиции и ту легкость, с которой мы отказываемся не только от своих исторических корней, но и от всякого обязательства вообще. При этом мы «фанфароним» о собственной значимости там где ее нет, а там где она есть на самом деле без всякого сожаления от нее отказываемся или просто ее не замечаем. Мы постоянно стараемся выглядеть не тем кто мы есть, а кем нам приятнее себя считать. Понятие «русскость» стало со времен раскола «виртуальным», призрачным, ни к чему не обязывающим фантомом. Русская жизнь потеряла стержень и мы стали «мертвыми душами», способными только на какую-то мышиную возню, выдаваемую за верх духовной и материальной ценности. Поэтому мы так и любим всякие химеры – империю, коммунизм и нашу современную хренотень, которую как-то и определить трудно, а то, безусловно ценное, что находится рядом с нами и определяет наше бытие мы усердствуем не видеть и стремимся всячески избежать.

В связи со сказанным не надо думать, что описанные поведенческие черты свойственны только русским людям. В нашу эпоху всесмешения и отсутствия внутренних духовных основ, подобные «растительные» свойства становятся определяющими для большинства людей, к каким бы разным религиозным традициям они не принадлежали. В России Раскол Церкви привел к власти именно подобного рода людей, и вершение судеб русской истории стало принадлежать им.

Есть замечательный пример, характеризующий наше древнее и современное социальное бытие. Должно было состояться назначение архимандрита Чудова монастыря в Кремле. В качестве кандидата был выдвинут архимандрит Иоаким, но при этом ему очередными «начальниками» был задан вопрос, как он относится к церковной реформе? «Яким же сказал: «Аз де, государь, ни знаю ни старыя веры, ни новыя, но что велят начальницы, то и готов творити и слушать их во всем». Трудно представить до какого же уровня скатилось духовная деградация общества, когда даже для черного духовенства вопросы веры стали безразличны, а важна роль начальства и земные радости. Русская Церковь испытывала тяжелый – как никогда прежде – внутренний недуг, выразившийся в катастрофическом обмирщении ее правящей верхушки. В русском правящем обществе, принявшем эту «реформу» наблюдается какая-то удивительная духовная слепота, равнодушие к истине, прикрытое красивой фразой и внешним благочестием. Порой кажется, что именно с момента Раскола наступает духовная «болезнь» нашей высшей власти. На ее верху оказываются проходимцы, интриганы, отъявленные циники, люди использующие в корыстных и очень мелких целях некие духовные парадигмы: Россия, Родина, Православная вера и т. д.

Все эти страшные и трагические реформы нашего современного Пагубные изменения были поддержаны практически всей светской и духовной элитой, за малым исключением, а также двумя третями всего остального народа.

***

В нашей небольшой и достаточно условной статье мы попытаемся показать последствия Раскола Русской Церкви не через богословскую и социальную плоскости, а через юридическое поле отношений хищного «нового» к Истине «старого». На примере постановлений духовной и гражданской власти мы увидим картину разрушающую «ура патриотические» мифы об императорской России как государстве Русского Народа и никонианские побасенки о «истине православия» в понимании самих никониан. Наше изложение мы начнем с Собора 1666 года, который в христианском богословии определяется как антихристов.

Собор 1666 года обнародовал повеление и завещание, которое заставляло всех русских христиан пользоваться при богослужении вновь исправленными книгами, проклиная всякого, кто осмелится не покоряться никонианской церкви. Собор одобрил и издал книгу «Жезл правления, утверждения, наказания, казнения», пресловутого иеромонаха Симеона Полоцкого (Ситнианович), бывшего на самом деле униатом, учеником иезуитов и беспринципным авантюристом. Именно он обобщает в книге «Жезл правления» деяния соборов 1666-1667 годов, положивших начало окончательному расколу Русской Церкви. Именно с его интеллектуальной подачи, старые обряды были записаны в ранг еретических. «Жезл правления» и антихристов собор определили христиан как раскольников и еретиков и фактически призвали их насильственному обращению в «никонианство». «Еретики и раскольники, гласило постановление собора не токмо церковным наказаниям имут наказатися, но и царским, сиречь градским законом и казнением».

Что очень показательно, ни один из экземпляров «Жезла правления» Семы Полоцкого не был выписан или куплен даже никонианским духовенством. Слишком очевидным было латинское еретическое учение, которое и составляло основу учения «Жезла». Полоцкий как откровенный еретик внес в решения собора латинское учение о пресуществлении Святых Даров и о зачатии Богородицы. И этот собор до настоящего времени считается у никониан «православным».

Как ни старались в прошлом и не пытаются в настоящем никонианские «богословы» представить инициаторов реформ как героев и самоотверженных защитников Православия, другого определения им как преступников история им не дает.

Сама никоновская реформа однозначно характеризуется как «преступная». Вся эта «духовная» свора не заступники Православия, а разрушители и губители подлинной и чистой веры. Чем больше узнаешь о «деяниях» собора тем больше кажется, что нет ничего положительного в их действиях. Перед нами предстают циники и интриганы, а не подлинные церковные реформаторы. Главный основоположник реформы патриарх Никон предстает как странный человек, у которого нет «лица, но есть только один темперамент». А вместо лица идея или программа. Поэтому так узок его духовный горизонт. Никон выступает как безликий деятель, но не как творец. Митрополит Газский Паисий Лигарид, один из основных участников, определивших деяния преступного собора 1666-1667 годов, определяется как «услужливый жидовин», авантюрист и обманщик. Выдавая себя за действующего митрополита Газского, Лигарид находился под церковным запрещением, и по церковным правилам не имел права даже участвовать в церковных делах. Не менее отвратительными выглядят и второстепенные деятели «реформы»: Арсений Грек, человек, неоднократно отрекшийся от православной веры, вначале бывший православным, затем мусульманином, католиком, иудеем, а когда пришла нужда вновь превратился в «православного», но уже при дворе Алексея Михайловича. С «русской» стороны на соборе выступают ничем на первый взгляд не примечательные личности, которые оказали решающее воздействие на принятие чудовищных решений собора 1666 – 1667 годов. Это воспитатель царя Алексея, боярин Б.И. Морозов и окольничий Ф.М. Ртищев, люди которые задолго до формального раскола готовили «мирские» реформы в церкви.

Эта галерея вершителей русских судеб предстает как чудовищное нагромождение обмана, лжи, алчного интриганства, и какой-то абсолютной бездуховности. Кажется, что духовная сторона «реформы» совершенно не интересовала ее создателей, каждый видел за ее воплощением свой мелкий воровской интерес, возможность безнаказанной наживы. Поэтому, создается впечатление, что все усилия оправдать эту реформу не носили пусть даже отрицательного духовного смысла, а во всех действиях присутствовал один лишь голый материальный расчет.

Надо отметить, что богослужебные тексты и обряды в процессе «реформы» были никонианами не исправлены, а испорчены. Никониане и по сей день называют христиан, оставшихся верными Христовой Истине, «обрядоверами». Но вопрос о еретичности и ложности прежних церковных обрядов и был основным на этом соборе 1666-1667 годов. Именно пресловутое собрание заложило на столетия отношение к древним церковным обрядам как к чему-то ложному и неправильному с чем и стоит беспощадно бороться. Все постановления собора были основаны на ереси, и эта ложь стала официальной доктриной нового, до селе невиданного, «православия», состоящего из причудливой смеси «барочного» латинства и протестантизма. Чтобы убедится в правоте наших слов достаточно почитать любой никонианский учебник по богословию и церковной истории синодального периода. Да и все так называемые никонианские «старцы» искали духовное начало отнюдь не в Православии. При внимательном рассмотрении их трудов открывается чудовищное нагромождение ересей, достаточно ознакомится хотя бы с архивом Оптиной Пустыни. Здесь и софиология и хлыстовство и прямой протестантизм. Вспомнить хотя бы «старца» Иоанна Кронштадского, основателя хлыстовской секты «иоаннитов», ставшим у никониан «святым». Факты вопиющи, достаточно их обнародовать и весь «благочестивый» и «православный» флер никонианства исчезнет без следа.

Несмотря на усилия собора 1666 года большинство христиан не приняло богопротивных реформ, и движение духовного сопротивления продолжало набирать силу. Новая власть почувствовав опасность собирает в 1681-1682 годах новый собор в Москве, под председательством патриарха Иоакима, того самого Якима больше Христа, любившего начальство, ну и прочие там удовольствия. Собор постановил открыть новые никонианские епархии, всех неповинующихся никонианам христиан собор приказал отсылать к гражданскому суду. Христианские монашеские пустыни и часовни с помощью властей было повелено уничтожать. Запрещена была продажа тетрадей, листов и столбцов с выписками из Священного Писания, старые книги было велено отбирать и уничтожать, а взамен выдавать бесплатно новые[1].

29 сентября 1682 года была напечатана и разослана по епархиям для всенародного чтения книга «Увет духовный», где новая духовная власть оправдывала еретические исправления и проклинала древние христианские книги.

7 апреля 1685 года было постановлено:

1. Христиан, которые не принимают новую «церковь», производят в народе соблазн и мятеж и, не смотря на увещания, будут продолжать упорствовать, «по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе».

2. Если покорятся, то отсылать их в под строгий надзор и испытание в монастыри, а по окончании испытания холостых совсем не выпускать из монастырей, чтобы они не совратились в раскол, женатых же выпускать на поруки и, в случае совращения их вторично в раскол казнить смертью.

3. Христиан, увлекающих людей к самосожжению, сжигать самих.

4. Христиан совершающих Крещение еретиков, казнить смертью.

5. Вновь крещеные люди, устоявшие в вере, несмотря на льстивые увещевания и соблазны «новой» церкви, по повелению духовных и гражданских властей приговаривались к смерти.

6. Кто будет укрывать у себя христиан, давать им помещение, пищу и питье бить кнутом и ссылать в отдаленные города.

7. Если кто сознательно знал, что укрыл у себя христианина и не донес начальству, тех бить кнутом и ссылать, а с поручителей брать пеню по 50 рублей с человека.

8. Имение христиан и недобросовестных поручителей, сосланных в разные города, имение их продавать в пользу казны, так как из нее идет много денег на жалование сыщикам.

9. Было повелено «смотреть накрепко, чтобы христиане в лесах и в волостях не жили, а где объявятся, самих имать, пристанища их разорять, имущество продавать и деньги присылать в Москву.

Внимательному читателю «увета», сразу приходит мысль о том, а против кого собственно были направлены действия духовных и гражданских властей? Против язычников, против мусульман или иудеев? Весь ужас данных преследований состоит не только в их жестокости, но в том, что преследованию подвергались верные христиане, а гонителями выступали никонианские раскольники Христовой Веры. Новая духовная и светская власть отвергла и преследовала собственное почти тысячелетнее Христианское наследие. Хотя сразу возникает вопрос, а почему собственное наследие? После никоновских реформ, и об этом можно сказать с полной определенностью, духовная и гражданская власть стали новым, совершенно чуждым предыдущему развитию, явлением. Власть и «церковь» перестали быть «русскими», хотя и были наполнены русскими людьми. Чтобы более ярко представить картину происходившую на Руси XVII века, мы попытаемся создать некую ноуменальную ситуацию. Представим, что в современном государстве Израиль, еврейское правительство начинает преследовать ортодоксальных иудеев, запрещает Субботу, допустим переносит ее на вторник, изменяет устоявшиеся правила кашрута, заставляет срезать пейсы и брить бороды, а не покоряющихся подвергает мучениям, издевательствам и изгнаниям. Проведя эти «реформы», новая духовная и гражданская власть считает главным только свое понимание иудаизма, отвергая многотысячелетнее еврейское наследие. Интересно, сочли бы иудеи такую власть «иудейской». Да и возможно вообще, чтобы подобное произошло? Мы думаем, что ответ ясен и понятен. И об этом стоило задуматься всем верующим в Христа людям и нашим многочисленным «ура патриотам». Может быть, мы ищем зло там, где его и не было? В царстве Израилевом такие «изменения» невозможны, а в России? На этот вопрос можно только заметить, что для нашей загадочной русской души, еще нет аршина, чтобы выбить дурь из головы и придать искривленному подлинную стать.

Но продолжим наше юридическое изложение всяких там «мер». При Петре Первом, указом 1716 года, христианам было разрешено открыто жить в селениях и городах, но под условием платежа двойного оклада. Пропаганда христианства наказывалась смертью или ссылкой на каторгу. Христиане не имели права занимать общественные должности и быть свидетелями на суде против никониан. Они должны были носить особого рода платье: мужчины – крашенинную однорядку с лежачим ожерельем и сермяжный зипун, стоячим клееным козырем красного сукна, женщины опашни и шапки с рогами. Христиане могли носить бороду, но за нее полагалась особая подать. Особую подать платил и всякий, кто не венчался у никонианского священника. Запрещалось строить скиты и монастыри. Христианских монахов и монахинь рассылали по монастырям под строгий надзор, а иногда принуждали к горным работам. Никонианские попы должны были вести исповедальные книги по приходам и строго следили за тем, чтобы все христиане шли к еретической исповеди. Христианских детей заставляли крестить по еретическому обряду. Укрывательство христиан влекло за собой тяжкие наказания, как противодействие власти. Розыск «потайных» христиан происходил чрез посредство особых военных агентов.

При Екатерине Первой строгость к христианам несколько уменьшилась, но при Петре Втором и особенно при Анне Иоанновне и Елизавете Петровне опять усилилась. Христиан силой заставляли молиться за царя (Указ 1738 г.). Христиане принуждались к отбыванию рекрутской повинности как деньгами так и натурой. При всяких отлучках с места жительства они обязаны были брать паспорта, при чем проводилось строгое следствие о причинах и месте отлучки (Указ 1745 г.). В этом же году христианам было запрещено принимать кого-бы то ни было в свои скиты.

В 1752 г. Был повторен указ Петра Первого, чтобы нашивать на верхнем платье христиан медные знаки с надписью: «борода – лишняя тягота, с бороды пошлина взята». Христиане убегали в леса, за границу, подкупали чиновников, для которых само существование христианства было статьей дохода.

Существует заблуждение, что с христианами боролась государственная власть, а духовная раскольническая никонианская власть лишь благостно пыталась «вразумить» отщепенцев. В действительности дела обстояли иным образом. Духовная никонианская власть была значительной частью государственной машины – этого петровского Левиафана. Официальное название этой «церкви» - Ведомство православного исповедания», существовавшего наряду с Министерством Внутренних Дел, Военным ведомством и финансовыми органами. Инициатором гонений была не государственная власть, а именно власть духовная. И тому существует множество примеров. Удивление и горечь вызывают лживые никонианские рассуждения, что власть боролась с «раскольниками» как с государственными преступниками, а духовная всегда была такой «благодатной» и «елейной» с пузатенькими батюшками и экзальтированными матушками. Правда попики не всегда были трезвы и адекватны, а за деньги готовы сплясать хоть Семь Сорок, но это уже другая тема. Никониане исподтишка, а то и прямо всегда призывали к физической расправе над христианами. Особенным усердием отличались местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский, новгородский митрополит Иов, ростовский Димитрий и нижегородский епископ Питирим. Особенным негодяйством отличался епископ ростовский Димитрий (Туптало), кстати у никониан он очередной «святой». Этот светоч глумился над Именем Исус и Святым Животворящим Крестом Господним. Его копытцу принадлежат две достаточно гнусные книги: «Разсуждение об образе Божии и подобии в человеце», написанное против тех, которые утверждали, что бритьем бород искажается образ Божий, вторая книга – «Розыск о раскольнической брынской вере». Последняя книга распадается на три части: в первой Димитрий доказывает, что вера «раскольников» неправа, во второй, что учение их вредно, в третьей, что дела их неугодны Богу.

Первоначально дела против христиан ведал Приказ Церковных Дел, то есть административная служба никонианской «церкви», отметим здесь особо «церкви», а не государства. Затем, с утверждением синода все дела по христианам были переданы ему, но в январе 1725 году была утверждена особая раскольническая контора, к которой перешли административно-полицейские дела по расколу. Контора находилась в ведении сената. С 1736 по 1742 годы она была подчинена генералу Волкову, как «главному командиру», которому был поручен контроль над ее деятельностью, особенно с финансовой стороны. Первоначально контора заведовала денежным сбором с «раскольников» и бородачей и для выдачи знаков на право ношения бороды. Впоследствии она иногда преследовала потаенных христиан, ведала дела о бородачах и христиан, взятых в неуказанном платье, вела дела о совершении треб по старопечатным книгам, о христианских браках и о Истинном Крещении. Иногда она выдавала паспорта христианам, но обыкновенно этим занималась общая администрация. Екатерина Вторая упразднила эту контору 15 декабря 1963 года, а ее дела были переданы в губернские, провинциальные и воеводские канцелярии.

В ведении синода осталась только «миссионерская» деятельность. Синод учредил должность синодального миссионера, по разным поводам издавал «увещания» и не раз вызывал желающих на диспут, но никто не являлся.

Одним из самых известных богословских «деяний» синода было направление никонианского монаха Неофита в 1722 году в поморские «раскольнические страны». Он предложил поморцам 106 вопросов и вскоре получил на них подробный ответ – знаменитые «Поморские Ответах». До нашего времени «православные» никониане не смогли дать вразумительного ответа на простое и ясное изложение учения Святой Соборной и Апостольской Церкви, заключенное в Поморских Ответах.

Миссия Неофита была неудачной и, вскоре подобно Питириму, он стал требовать содействия гражданских властей и борьбы с христианством путем насилия. Зададим в связи с этим обстоятельством вопрос. Так кто и на каких принципах боролся с «расколом» - государственная власть или неудавшиеся никонианские «богословы»?

С появлением Поморских Ответов на протяжении всей никонианской нечестивой истории были «позывы на низ» - написать эдакое умное и «прагославное» возражение на Поморские Ответы. В 1723 году было поручено тверскому архиепископу Феофилакту Лопатинскому написать опровержение, но он только в 1734 представил свой труд на «апробацию» синода. Синод поручил Арсению Мациевичу приготовить этот труд к печати, и в 1745 году он был издан под заглавием «Обличение неправды раскольнической», которое в отличие от Поморских Ответов, осталось незамеченным и неинтересным в наше время даже специалисту. А Поморские Ответы по прежнему популярны и издаются достаточно большими тиражами.

Для борьбы с одним из христианских центров, миссионером в Стародуб был отправлен Синодом некто Иосиф Решилов, бывший христианин и ученик Питирима новгородского. Этот «миссионер» позволял себе такие насилия над христианами, что скоро был отозван гражданской властью в Петербург. Заметим читатель, что именно духовное лицо было инициатором фантастического насилия, а гражданская власть пыталась несколько умерить пыл этого фанатика, отозвав его от дел духовной «миссии».

В 1740 году была основана миссия в Екатеринбургском крае, но успеха она не имела. При Петре III, в 1762 году христиане приравнивались к иноверцам, живущим внутри России. Христиане, традиционные русские люди приравнивались к иноверцам, не правда ли похоже на театр абсурда? Екатерина Вторая 14 декабря 1762 года дозволила христианам, бежавшим от преследований никониан за границу, возвратится в Россию и селиться особыми слободами, при чем на христиан налагался двойной оклад, но с освобождением от всяких податей и работ на шесть лет, а также от указанного выше позорного платья и насильственного бритья бород.

В 1768 и 1778 годах изданы указы, запрещавшие христианам строить церкви и часовни и иметь колокола. В 1769 году было признано за христианами право выступать в суде. В 1782 году христиане были освобождены от двойного оклада. В 1783 году запрещено употреблять слово раскольник в официальных бумагах и в разговоре. В 1785 году разрешено христианам участвовать в общественных должностях.

Император Александр I, в указе от 21 февраля 1803 года, так определил свое отношение к расколу: «не делая насилия совести и не входя в розыскание внутреннего исповедания веры не допускать однакожь внешних оказательств отступления от церкви и строго воспрещать в сем соблазны, не в виде ересей, но как нарушения общего благочиния и порядка». Вообще в отношениях правительства к христианам наблюдаются постоянные колебания. Что нельзя сказать о настроениях никонианской «церкви» – там всегда было исключительно враждебное и отрицательное отношение к Древлему Христианству.

В 1820 году постановлено было христианам занимать общественные должности, если число единоверцев и никониан было ограничено. В 1824 году за принятие Крещения мужчин было велено отдавать в рекруты, а женщин ссылать в Сибирь. В 1825 году по делам «раскольническим» был учрежден секретный комитет из митрополитов Серафима и Евгения, Аракчеева, управляющего тогда министерством внутренних дел, и министра народного просвещения, адмирала Шишкова.

При императоре Николае Первом распоряжения относительно староверов становились все суровее и суровее. В 1842 году Министерство Внутренних Дел обратилось в «Святейший Синод» с просьбой указать какие именно из христиан признаются духовным начальством, особенно противным лжеучению «никониан». Наиболее «вредными» были признаны с подачи обер-прокурора Синода графа Протасова именно беспоповские согласия отвергающие молитву за царя, беззаконный брак и никонианские «лжетаинства» и почитающие всякую власть нынешнего времени антихристовой.

25 июня 1831 года в Москве был учрежден секретный совещательный комитет, с целью «соединить дух терпимости с необходимыми мерами строгости». На тех же основаниях секретные комитеты были учреждены, начиная с 1838 года и в других губерниях. Они состояли из епархиального архиерея, губернатора, председателя палаты государственных имуществ и жандармского штаб-офицера и действовали в строгой тайне. Объединяющим их органом был центральный комитет в Петербурге. Сам император ревностно следил за христианами. Христиане не признавались особым обществом или классом населения. Поэтому христианские общества не имели права приобретать имущество по купле, по завещанию и другими способами. Они не могли иметь печатей, выдавать книги для сбора подаяний. Христианские браки отмечались в местной полиции. Христиане не могли быть свидетелями против никониан в делах гражданских, не могли получать свидетельства от учебных заведений и начальств на право обучения детей (Указ 1839 года). В гимназии и университеты христианские дети могли только после отречения от Истинной Христовой Веры и принятия ереси.

С места жительства христиане могли отлучаться только используя письменное прошение (Указ 1843 года), а некоторым христианам и вовсе запрещалось покидать места жительства. Занятие, по выбору, должностей, соединенных с властью последователям беспоповства было вовсе воспрещено (Указы 1831 и 1838 годов). Дети христиан с точки зрения гражданской власти считались незаконнорожденными. Христиане не могли строить новые храмы. На существующие храмы запрещено было ставить кресты, вешать колокола, производить колокольный звон.

С 50-х годов XIX столетия отношение правительства к христианам делалось еще более жестоким. В местах где проживали христиане была усилена полиция. Министру внутренних дел предоставлено право постепенно упразднять скиты, монастыри, кладбища. Монахам, жившим в скитах запрещена была отлучка. Христиане были обложены рублевым сбором в пользу еретических «церквей», в приходе которых они жили. Сейчас мало кто знает, что последние «николаевские» преследования христиан, были инициированы не правительством, а никонианскими «старцами». Светская власть пыталась обыкновенно относится к христианам, но власть «духовная» всегда видела в них своего «кровного врага». Призывами к новым гонениям славились так называемые «оптинские старцы» - Макарий Иванов и Амвросий Гренков. В ответ на запрос государственной власти, что думают эти «провидцы» о предоставлении свободы вероисповедания, «старцы» дали очень характерный для всего никонианства ответ. (Интернетовская ссылка)

Царствование Александра II значительно смягчило существовавшие жестокие законы о христианах. Никонианскому «духовенству» запрещено было вмешиваться в полицейские распоряжения, им были оставлены только «духовные» меры. Христианам были разрешены некоторые граждански права. В 1881 году по распоряжению обер-прокурора «святейшего» синода, была издана брошюра Николая Субботина: «О сущности и значении раскола в России». «Русский раскол, говорил Субботин – есть болезненное порождение самой русской церкви. Это есть домашний, внутренний кровный враг ее именно из вражды к ней получивший свое бытие… Этими своими коренным свойствам и раскол существенно отличается от иностранных религий, существование которых дозволено в России и к которым так несправедливо желают иные приравнять его. Оградить законом полную свободу раскола во всех его религиозно-общественных отправлениях, значило бы узаконить… злейшую вражду против «православия…».

И вся эта бесовская свистопляска продолжалась до 1905 года, когда гражданские волнения вынудили правительство, несмотря на давление официальной церкви, принять Закон о веротерпимости.

Изменились ли никониане в наше время? Сами они постоянно лепечут об общих «духовных корнях», в семидесятые годы XX столетия признали, что старый обряд, оказывается равночестен «новому». Но при этом не только не отреклись, но даже отказываются переосмыслить свое «новое» наследие, утверждаемое мечом и кнутом, дыбой и костром. Да дело не в признании и покаянии за никонианские жестокости, а в отвержении еретических заблуждений. Но признав Истину, никониане исчезнут, растворятся в историческом небытии, их духовные призраки распадутся, рассеются как дым. Поэтому никогда никониане не признают ложь собственного бытия, но всячески будут придерживаться собственных заблуждений. Более того, эти заблуждения и ереси будут выдаваться за Православную Веру.

«Единоверческие» попытки никонианства соединить несоединимое заранее обречены на провал. Заявления некоторых никониан о том, что никониане были юридически правы, что несмотря на всю свою жестокость против христианства, якобы сохранили апостольское преемство и иерархию просто смешны и убоги. Староверы в этой никонианской схеме после раскола сохранили якобы некий правильный мировоззренческий взгляд на Православие. Эти заявления не выдерживают никакой критики. Если придерживаться такой позиции то правы обе стороны или обе не правы. Исходя из подобного взгляда для единства, а следовательно для совершенства, достаточно соединить две равны части и наступит некое церковное созвучие. Данное воззрение имеет место в философии или диалектике, но полностью не приемлемо в Церкви. Святая Соборная и Апостольская Церковь может быть только одна, в ней не может быть никонианской «экономии». Всякое духовное и плотское попущение в делах веры есть ересь и искажение Христовой Истины. Главный смысл Раскола не в этнической или политической борьбе, а в истинном следовании Христу, которое может осуществиться только через Истинную Церковь. Именно поэтому наблюдалось такое ожесточение сторон. Каждая сторона считала себя Истинной Церковью. Отсюда такое чудовищное насилие со стороны «новой» веры по отношению к Истине Христовой и полное неприятие чуждых ересей со стороны христиан. Поэтому сводить проблему из богословского горизонта в область этнографического балагана с платочками, лестовками и прочими принадлежностями, а, что еще хуже в область «монархических» и националистических выделений, достаточно глупо. Это уже заболевание и оно требует лечения. Главный вопрос Раскола очень прост – кто с Христом, а кто против? Не видеть этого значит не разобраться ни в чем.

В результате разбойнических «реформ» была создана совершенно новая «церковь», не имеющая никакого отношения Церкви Христовой, следовательно, никакого апостольского преемства и иерархии в ней нет. Есть внешняя оболочка, комбинат по оказанию волшебных услуг населению, тоже «блуждающее богословие», та же магическая формализация богослужения. Своеобразный «опиум для народа». «Церковь», которая на протяжении почти двухсот пятидесяти лет крестила во «имя духа лукавого», вместо погружательного Крещения, кропила и обливала «водичкой» своих «чад», преследовала и преследует Истину Христову, не может быть Апостольской Церковью. «Церковь» в богословии и канонической практике которой, присутствует откровенное множество латинских и протестантских ересей, не может считаться Православной. Это, что-то новое, еретическое, но отнюдь не православное. «Церковь», которая находится в неком «каноническом единстве» с какими-то «православными» только по названию «церквями», которые уже все не только празднуют Пасху вместе с латинниками, но и находятся в полном единодушии с латинским папой и мамой, не может быть Церковью Соборной. Да и как «впихнуть» в это «единоверие» всю звездную плеяду никонианских «старцев» с их хлыстовско-масонским «православным» мировоззрением, всю эту эстетическую пошлость и чудовищность синодального периода? Просто какая-то генная инженерия по созданию единства различий, неких «котопсов» и «человеколошадей».

Единоверие, задуманное товарищем Платоном как обман христиан, таким является и поныне. Хотя на деле, никониане очень боятся, созданного ими самими «голема» - единоверия. Потому что «единоверие» с самого начала выполняет только две задачи – через него люди приходят в христианство, а с другой стороны в никонианство, как через большую «единоверческую» трубу предатели Христа бегут к еретикам. Потому то до сих пор у «единоверцев» нет своего «епископа», боятся толстые и сытые никонианские мужчины, как бы чего не вышло «понимаешь» в их «благодати». Сам «расцвет» никонианства в последнее время был возможен только из-за подлинного отсутствия каких-либо знаний о Христе и Его Церкви. Обласканные и воссозданные из дерьма большевичками, никониане после очередных смутных времен, подсуетились, и «забили типа того» свою «каноническую территорию». Но времена меняются, все больше людей начинает понимать, как какие-то пузатые, похожие на прохиндеев, дядьки в странных нарядах, гундят, что-то за «православие». И задаются вопросом, на каком основании «Московская Патриархия Лимитед», говорит от имени Святой Соборной и Апостольской Церкви. Отсюда все эти «старообрядные» эксперименты нашего уважаемого ООО имени Редигера. Страха ради засуетились толстячки, а то вдруг на их «канонической» территории их лишат монополии на «истину», где же они тогда харчеваться будут.

Поэтому у никониан не остается никакого выбора, как прибегать к услугам государственного Левиафана. Многим из христиан может показаться, что мол прошли те времена когда никониане были «господствующим исповеданием». Ничего подобного! Страсть и тяга стать государственным «ведомством», особенно сейчас в эпоху «кормлений», у никониан в крови. Дайте хотя-бы чего нибудь, ну а мы «че начальницы» велят, с готовностью исполним. Надо - семь сорок станцуем, надо -  Крест на свастику обменяем, надо будет назовем упыря ЕБН великим государственным деятелем, а Пукина «русским» правителем, «который собственной державной волей инициирует процесс воссоединения» мыши с горой. Добьют никониане Светлую Россию!

Христианам надо быть очень осмотрительными в наши мерзкие и подлые времена, времена ложных улыбок и наглого обмана. Нельзя поддаваться на призрачную завлекательность бесстыжего религиозного балагана, который нам навязывают духовные и государственных слуги антихриста. «Церковь не стены и покров», а Христова Истина. И пусть число еретиков нас не устрашит, их количество мартовский снег. Надо помнить, где двое или трое есть во Имя Христа там и Истина.

 

---