А. Штеглиц
Наше время, период всевозможного рода мифотворчества в различных областях духовного, человеческого знания. Заблуждением было бы думать, что корни этой лживой виртуальности находятся только в современности. Раскол Русской Церкви в XVII веке попытался безвозвратно уничтожить почти тысячелетнюю традицию русской богословской мысли. Современный читатель рассматривает «пути русского богословия» или как, выражаясь словами философа Шпета, «невегласие», или как богословие, имеющее корни в чуждой духовной латинской и протестантской среде. Заинтересованным исследователям безусловно знакомы имена знаменитых и талантливых философов-богословов - В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Булгакова, протоиерея Г. Флоровского и др., активно писавших на богословские сюжеты с середины XIX до конца XX веков. Но никто не задается вопросом, что истоки их богословствования находились в чуждом для Православия духовном пространстве. С одной стороны превозносились успехи академического и свободного богословия, с другой стороны древнерусское христианское наследие всячески шельмовалось, отметалось вплоть до 1917 года.
Официальная богословская и философская наука до сего времени достаточно скептически смотрит на богословскую мысль Древней Руси. Средневековая Русь представляется забавным этнографическим явлением, некой лубочной сказкой про царей-батюшек и Ивана-дурака, где люди жили в дикости и всяческом невежестве.
Религиозная мысль Допетровской Руси рассматривается как набор малозначащих богословских компиляций и повторов, пришедших из Великого царства ромеев, Второго Рима – Византии. Подобное отношение лишь следствие парадоксального явления Русской истории, когда вновь пришедшие в XVII веке, реформаторы духовной и социальной жизни Руси, полностью отказались от своего прежнего, почти семисотлетнего христианского наследия.
До настоящего времени интерес к Древней Руси почти всегда носил этнографический, исторический и филологический характер. Немногие из ученых обращались к исследованию философско-богословских аспектов древнерусского бытия. Вопреки устоявшемуся мнению русское богословие не прекратило своего существования несмотря на усилия власть предержащих и покорной власти «никониаской» церкви. Подлинное, традиционное богословие ушло в староверские скиты, отстаивало свое мнение о Христе и Его Церкви под пытками и на кострах, проявляло себя как свободный христианский дух во времена всяческих необоснованных гонений и преследований, длившихся более трехсот лет.
Одним из ярких, сугубо традиционных богословов был Сергей Семенович Гнусин, человек огромной веры, невероятной силы духа, испытавший на себе все глумливые прелести «имперского» бытия России XIX века, так возносящейся ныне разными патриотами и государственниками. Будучи дворовым крепостным крестьянином в Оренбургской губернии, Сергей Гнусин смог найти в себе духовные силы, чтобы бежать из противоестественного для христианина крепостного рабства и стать свободным человеком. Не получив формального образования С.С. Гнусин смог достичь феноменальных богословских высот и стать попечителем знаменитой Преображенской обители. Не призывая к насильственному изменению политического и духовного строя России, С. Гнусин, проживший свою жизнь в «тихости и смирении», был страшен для власти своими мыслями о духовном царстве антихриста, о прекращении православной иерархии, о темной и тупой антихристовой власти, об отсутствии священного брака. С. С. Гнусин только призывал к достижению подлинного христианского жития в условном и скоропреходящем бытии, где человек преходит «яко сень».
Отрадно, что появилось первое исследование о жизни и деятельности С.С. Гнусина. Книга Е.А. Агеевой живописует нам биографию этого достойного христианина, дает описание множества его трудов «учительного настоятеля». При отсутствие единой основы источников, многие из которых находятся в различных музейных и библиотечных фондах, многие анонимны, а большая часть пропала во времена различных исторических коллизий, Е.А. Агеевой удалось проделать огромную работу по систематизации источниковедческой базы и буквально по крупицам создать подлинный образ жития «духовного правителя» старопоморского согласия. Безусловно – данный труд только первый шаг в исследовании огромного богословского и философского наследия С.С. Гнусина. Нам современным представителям старопоморского, федосеевского согласия хотелось бы пожелать Е.А. Агеевой не останавливаться на достигнутых результатах.